***
Мартин приехал в особняк, когда полностью стемнело, и сразу же прошёл в библиотеку. Он знал, что найдёт Стэнли там.
Горевшая на письменном столе керосиновая лампа с матовым плафоном озаряла мягким светом дорогую мебель и картины на стенах, отбрасывала причудливые блики на книжные полки в нишах по обе стороны от камина. Толстый ковёр заглушал звуки шагов.
Сын сидел за столом, вытянув длинные ноги и скрестив их в лодыжках. Расслабленно откинувшись на высокую спинку кресла, он медленно потягивал виски. На столешнице стоял поднос с нетронутыми сандвичами с ветчиной и сыром и куском остро пахнущего рыбного пирога. Черты мертвенно-бледного лица виконта заострились и казались неподвижной маской. Растрёпанные волосы, расстёгнутая жилетка и распахнутая на груди рубашка, осоловевший взгляд потухших глаз.
Впрочем, лорд Малгри выглядел не лучше сына: осунувшееся усталое лицо, углубившиеся носогубные складки, скорбно опущенные уголки рта.
— Здесь Траффорд, — поднял глаза Стэнли на отца, кривя в ухмылке чётко очерченные и слегка припухшие губы.
Мартин подвинул стул к столу и сел напротив сына. Налил себе немного виски и залпом выпил, не морщась:
— Я с ним говорил утром.
Виконт не шелохнулся:
— Значит, вы всё знаете, — сделал глоток очередной порции горячительного.
— Знаю, — захрустел Мартин подсохшим сандвичем, вспомнив, что ничего не ел с самого утра. Да и не хотелось. — Только почему не от тебя?
Стэнли вздохнул и, посмотрев на крупную бочкообразную серебряную чернильницу в раскрытом настольном бюваре, вдруг вскинул на графа опасно заблестевшие глаза:
— Потому что вы не одобрите. Потому что вы не поймёте и станете указывать мне, что мне делать и как надо жить правильно. Жить по вашим законам и вашему подобию. А я не хочу так жить, — порывисто подался он к отцу. — И она не хочет. Странно, отец, правда? Она молчала два года, а теперь вдруг обвинила меня — меня! — в затее с подложными письмами. Сказала, что это я хочу от неё избавиться.
Мартин не перебивал сына: пусть выплеснет обиду и боль.
Виконт изогнул губы в болезненной ухмылке и сделал глоток виски:
— А я не знаю, как объяснить то, что я чувствовал, когда она совсем недавно лежала рядом со мной в постели, и я гладил её обнажённое тело. Всё было не так, как всегда. Шэйла очень изменилась, стала другой, живой, откровенной, непосредственной… Она позволяла делать с ней такое... Она отвечала мне, — Стэнли с усилием сглотнул вязкую от волнения слюну. — Я подумал, что у нас всё только начинается. Мы строили планы на будущее, и как-то она сказала, что хочет ребёнка. Сама сказала… Нашего ребёнка.
Он в упор посмотрел на отца и тот ощутил, как его захлестнула волна ревности. Слова сына били наотмашь, жгли душу адским пламенем, терзали сердце раскалёнными тисками. Он сжал руку под столом в кулак, до боли впиваясь ногтями в ладонь.
— Письма с тобой? — глухо спросил он.
— Зачем вам? — Стэнли и, глянув на помрачневшего отца, выдвинул ящик стола. Небрежно бросил мятые бумаги на стол. — Хотите лично убедиться в вероломстве вашей любимицы?
Мартин из-подо лба неодобрительно глянул на сына и открутил до упора фитиль на лампе. Глаза вспыхнули зелёным отражённым светом. Придвинув лампу и направив на письма свет, Мартин изучал почерк:
— Как ты их получил?
Стэнли горько усмехнулся:
— Одно по почте. Второе нашёл у Шэйлы в спальне. Ещё? — кивнул он на хрустальный графин с виски. Тёмная прядь волос зигзагом упала на высокий гладкий лоб, увеличивая сходство сына с отцом.
Лорд Малгри утвердительно кивнул:
— Где именно нашёл?
— Это имеет значение? — лениво ответил виконт, но всё же ответил: — В подставке под часами на каминной полке. Оно было в книге.
— Книге? — бегло читал Мартин письма. — Какой книге?
— Какая разница, — сощурился Стэнли. Яркий свет от лампы слепил, вызывая резь в глазах. — Обложка яркая, кажется, красная, а книжка маломерная.
— Они без подписи, — граф метнул взгляд на сына. — Ты поверил тому, что здесь написано?
Сложив письма, он спрятал их в нагрудный карман сюртука.
— Доказательство её измены прискакало вчера вечером. Знаете, с кем она мне изменяла? — горько усмехнулся виконт. Не дожидаясь ответа, он с брезгливой усмешкой выцедил из себя: — С этим отрепьем, — подняв подбородок, произнёс напыщенно и величаво: — баронетом Бартом Спарроу. Он заявил, что они с Шэйлой любовники и леди желает получить развод как можно быстрее.
— И ты ему поверил, — Мартин поставил локти на стол и сплёл пальцы в замок, упираясь в них подбородком.
Стэнли устало потёр лицо ладонями:
— Он сказал, что предоставит её письменное признание в измене. А ведь она сначала испугалась, умоляла меня показать письмо, будто понятия не имела о ком идёт речь. Лицемерная тварь! — хлопнул он крепкими ладонями по подлокотникам красного дерева. На безымянном пальце сверкнул крупный золотой перстень с сапфиром.
— Ты не смеешь говорить о ней в таком тоне! — резко ответил граф.
— Не верите? Я тоже не верил. Не хотел верить.
— Но и разбираться ни в чём не стал, — разозлился Мартин. — Ты поверил лживым письмам, поверил словам баронета. А её? Ты спросил её?
— О чём я должен был её спросить? Изменила она мне или нет? — Стэнли запрокинул голову и расслабленно рассмеялся.
Изменила или нет, — мысленно повторил Мартин. Шэйла не изменяла, а та, другая? Изменила сыну с ним. Если бы Стэнли стал разбираться во всём и спросил её, как бы она повела себя? Она сказала бы правду?
Воцарилось тягостное молчание. Приглушенный свет лампы освещал лица сидящих за столом отца и сына. Каждый из них погрузился в свои мысли.
Лорд Малгри смотрел на виконта и его глаза светились тёплым внутренним светом, окутывали пеленой тепла и заботы. Сын… Сердце Мартина щемило от отеческой нежности: невыразимой, скупой, грубоватой, невысказанной. Он не мог вспомнить, когда в последний раз говорил с ним по душам. Вот и сейчас их разговор больше походит на допрос.
— Она была здесь, — услышал граф тихий задумчивый голос виконта.
— Леди Линтон… Я совсем забыл, — вздохнул Мартин. И с ней пора поговорить. — Мы должны были ехать в оперу.
— Сегодня здесь была Шэйла.
Лорд Малгри молчал. Когда? Когда она успела?
Стэнли усмехнулся и сделал глоток виски:
— Я не думал, что она способна на такое. Прислала записку, что ждёт меня для важного разговора в отеле «Виктория». Я поехал, а она тем временем вошла в дом, собрала вещи и… фьюить, — присвистнул он и со стуком поставил пустой стакан на поднос. — Вот, — достал из нагрудного кармана жилетки записку и бросил её на стол. — Вернула обручальные кольца. Странно, тряпки взяла, а золото нет. Я чего-то не понимаю, — затряс он головой, хватаясь за неё руками.
