— Ты его заранее попросила?
— Нет, он сам понял, — тихо вздохнула Вера, опять утыкаясь в его плечо, — повезло тебе с папиком, дружище, береги его.
* * *
Вера опять сидела над чертежами. Барт ушёл пару часов назад, разговор не клеился, они оба были слишком шокированы и возбуждены, так что посидели немного за чаем с мандаринками и разбежались, как только у мага закончилось действие обезболивающего.
Теперь она сидела за столом, изрисовывая поля списка витыми иероглифами и размышляя о каждом из своих друзей.
«Это кто-то из них. А может, и не из них.»
Она уже высчитала время, последовав совету господина министра и сравнив часы на обоих телефонах, на старом она ничего пока не меняла и он показывал дату и время её мира. По всему выходило, что Зов Сердца в её мире пришёлся на первые пару часов после полуночи, в ночь с субботы на воскресенье.
«Кто мог думать обо мне в такое время?
Ха, да кто угодно.»
Немного подумав, она с неохотой дописала в конец списка родителей. Она точно знала, что папа на выходных не ложится часов до трёх, насчёт мамы она была не уверена.
«Если я пропала без вести две недели назад, то тут ни в чём нельзя быть уверенной. Мама могла как забить на этот вопрос, так и поднять кипиш, устроить собственное расследование, опросить всех друзей и сотрудников, всё узнать про Питер и сорваться туда меня искать. А там в это время ещё даже не ночь, м-да…»
Вероника тяжко-претяжко вздохнула и нарисовала напротив мамы знак вопроса.
Из портала шагнула высокая фигура в чёрном, Вера подняла голову и улыбнулась Двейну:
— Привет.
— Госпожа, — он поклонился, подошёл ближе и она увидела в его руках какой-то свёрток, который он с поклоном ей протянул, — это вам.
— Что это? — она вышла из-за стола и приняла пакет, развернула и увидела аккуратно сложенную кожаную куртку, смущенно улыбнулась, — спасибо.
— Вам нравится? — довольно выпрямился Двейн, Вера встряхнула куртку, чтобы рассмотреть целиком, впечатлённо кивнула:
— Красивая, — бросила смущённый взгляд на парня и улыбнулась, — сквозь такую я бы стрелять не стала.
— Надеюсь, вам больше не придётся, — он опять опустил глаза, — это моя вина, я приношу свои извинения.
Вера фыркнула и прищурилась:
— Ты от господина министра заразился привычкой извиняться за то, в чём не виноват? — Двейн немного шокировано сжал губы, пряча улыбку, приподнял плечи, как будто не знал, что ей ответить. Вера улыбнулась и изобразила шутливое недовольство: — И вообще, когда ты перестанешь мне выкать? Мне почему-то кажется, что я малость младше тебя.
Двейн смутился окончательно, замялся, пожал плечами и тихо сказал:
— Обращаться на ты к едва знакомым людям, тем более, женщинам, неприлично.
— А Артур обращается, — пожала плечами Вера, Двейн неодобрительно поджал губы и с ангельским терпением выдохнул:
— Это значит, что он плохо воспитан.
— И я, значит, тоже плохо воспитана? — иронично улыбнулась она, Двейн невозмутимо ответил:
— Вы из другого мира, там другие нормы и правила. Призванные всегда вели себя довольно эксцентрично, им это простительно.
— А ты знал Бешеного Тэдди? — улыбнулась она, он качнул головой:
— Нет, госпожа. — Она печально вздохнула, он чуть улыбнулся и опять поклонился: — Мне пора.
— Счастливо, — Вера помахала ему рукой, он опять с трудом сдержал улыбку и вышел через портал.
Вера бросилась к зеркалу мерить куртку, она на удивление идеально села в плечах, а в груди и талии оказалась достаточно просторной, чтобы скрыть кобуру, к тому же, карманов на ней было — хоть Вассермана косплей, так что она осталась довольна.
Вернувшись за стол, Вероника попыталась навести порядок и стала собирать в стопку чертежи, нашла оставленный министром чертёж танковой башни и засмотрелась на него, пытаясь узнать руку рисовавшего. Не получалось, чертежные нормы обезличивали, а единственная надпись «на Берлин!» была скорее срисована, чем переписана — потёки краски художественно копировали оригинал.
«Как будто с фотографии рисовали…»
Она хмыкнула и достала телефон, стала перебирать фотографии своего танчика, и вдруг нашла именно ту фотку, с которой был срисован бумажный чертёж — совпадение было абсолютным.
«Чёрт, да, это одна из финальных фотографий, которые я выкладывала в интернет. Это может быть кто угодно.»
Опять уткнувшись в чертёж, она принялась придирчиво выискивать мелкие несовпадения, они не находились, предельная сосредоточенность постепенно переплавилась в медитативную расслабленность, глаза скользили по линиям чертежа, а мысли уплыли куда-то в сумбурные глубины, где картинки старых воспоминаний бессистемно сменялись совсем новыми. Она почему-то вспомнила, как беспричинно раскисла перед министром и позорно вывалила на него свою глубоко скрытую депрессию от перемещения, свои страдания по деньгам и людям, как крутила в руках свою кредитку, теперь такую же бесполезную, как и все пластиковые карты в многочисленных кармашках кошелька.
Мысли вдруг резко замерли, остановив перед глазами картинку — блестящая пластиковая поверхность с именем и номером, а сверху по краю…
«Линейка! Блин, никогда не думала, что этот бред дизайнера мне пригодится!»
Она тихо рассмеялась и вскочила, вприпрыжку понеслась в спальню за кошельком, достала карту и удовлетворённо кивнула сама себе — там действительно была линейка, маленькая, но сделать из неё большую совершенно несложно. Вероника вернулась за стол и отрезала от исчерченного листа тонкую полоску, стала прикладывать к ней карточку и отмечать деления, подписала цифры и с предвкушением бросилась перемерять чертёж.
Спустя пару минут она убедилась, что это действительно больше рисунок, чем чертёж — перспектива была чуть-чуть неточной, к тому же, никакого намёка на пропорционально круглые цифры, точных размеров башни танка у рисовавшего не было.
«И у меня нет. Как жаль, что у меня плохая память на цифры.
Но всё равно хорошо, что второй Призванный точными техническими данными тоже не располагает. Если он просто взял фото и срисовал, значит, у него нет ничего лучше…
Или есть, но не здесь.»
Но открытие всё равно успокоило, она отодвинула листок и продолжила собирать разбросанные на столе рисунки. Наткнулась на конспект пророчества шаманки с обведёнными словами «очень красивая», вздохнула и убрала с глаз долой — ей не хотелось сейчас об этом думать. Перед глазами всё ещё стояло бледное лицо Барта, оседающего на землю в рыночном переулке.
«Я не хочу становиться причиной чьих-то ран и смертей.»
На очередном листике были иероглифы с расшифровкой, Вера отложила их в отдельную папку, потом собрала туда же все листики с иероглифами.
