– Постараюсь приехать на той неделе, в крайнем случае –через неделю, – пообещала Саша сыну. Но поездка состоялась лишь в концеянваря. В Лондоне ей предстояло повидаться с тремя художниками, чьи картины онавыставляла, и познакомиться с Лайамом Эллисоном. С некоторой тревогой Сашазапланировала эту встречу на последний вечер перед отлетом в Париж. Послевсего, что она знала о нем от сына, представлять его интересы ей отнюдь нехотелось, но не оценить его талант было невозможно. Саша понимала, чтопознакомиться придется. И нисколько не пожалела об этом, когда оказалась у негов студии.
В студию Лайам повел ее сам. Он был взволнован и напряженноулыбался. С Сашей приехал Ксавье и теперь ободряюще похлопывал приятеля поплечу. Он знал, что друг очень волнуется. Саша держалась подчеркнуто сухо иделовито, почти сурово. Она была вся в черном – брюки, свитер, сапоги, и, каквсегда, ее цвета воронова крыла волосы были собраны в пучок. Пожимая ей руку,Лайам сам подивился тому, какой ужас ему внушает эта миниатюрная женщина.Почему-то ему казалось, что оценка его работ из ее уст, какой бы она ни была,определит всю его дальнейшую жизнь. Если она их забракует или сочтет несоответствующей уровню ее галереи, это станет для него физическим ударом. Лайамсмотрел, как она ходит по студии, и чувствовал себя беспомощным и беззащитным.Саша вежливо поблагодарила его за приглашение. Ему было невдомек, что за еевнешней строгостью скрывается на самом деле большое смущение. Ее интересовалане столько личность художника, сколько его произведения. Но она не могла непризнать, что и сам Лайам производит сильное впечатление. Она много слышала онем от Ксавье и знала, какой он взбалмошный и неуправляемый человек.Единственным сдерживающим фактором для него служили жена и дети. В глубине душиСаша надеялась, что, будучи отцом семейства, Лайам не может быть таким ужбезответственным типом. Ксавье никогда не говорил, что тот гуляет направо иналево. По его словам, Лайам был человек неуправляемый и большой хулиган,никакие правила для него не существуют. Любая попытка указать ему, как себявести, встречает сопротивление и воспринимается, как желание его притеснить.Если верить Ксавье, Лайам был убежден, что художник не может подчинятьсяобщепринятым правилам и нормам и волен делать все, что заблагорассудится. Ейбыл знаком такой подход, но с подобными личностями бывает тяжело иметь дело.Они работают, только когда им этого хочется, а когда нет – резвятся вволю и врезультате никогда не выдерживают оговоренных сроков. Такие мужчины ждут, чтобыс ними нянчились, как с малыми детьми. Судя по всему, его жена делала этоохотно. Саша же не имела никакого желания становиться чьей-то нянькой, дажетакого обаятельного красавца. Если он серьезно относится к работе, к своемуталанту, то пусть и ведет себя как взрослый человек. Пока же, насколько можнобыло судить по рассказам Ксавье, Лайам еще не повзрослел. Но в конечном итогеопределять их отношения будут его работы.
Саша неторопливо прошла к дальней стене студии, где Лайамразвесил несколько больших картин. На мольбертах стояли три работы поменьше.Полотна произвели на Сашу потрясающее, мощное впечатление, он смело пользовалсяцветом, а большие размеры картин лишь усиливали воздействие. Она долго смотрелана картины и едва заметно кивала головой, а он стоял, затаив дыхание. Ксавьезнал, что Сашино молчание – Это хороший знак. Но этого не знал Лайам. Онследил, как Саша внимательно изучает его картины, и обмирал от страха. Когдаона наконец повернулась к нему, у него буквально перехватило дыхание. Сашапроизнесла пять слов: «Картины великолепные. Я их беру». Потом он признался ей,что в этот момент чуть не упал в обморок. Он издал победный вопль, схватил ее изакружил по комнате, оторвал от пола и наконец, с глупой улыбкой на лице,поставил на место.
– Господи, поверить не могу! Я вас обожаю! Бог мой! Яуж думал, вы все забракуете, скажете, что все это гроша ломаного не стоит.
– Стоит! Еще как стоит! – Она улыбнулась. Сашарадовалась за него и была благодарна Ксавье за то, что он нашел Лайама ивытащил ее сюда. – Работы превосходные. Вы так чувствуете цвет, такпередаете его, что дух захватывает. У меня даже слезы навернулись. Но имейте ввиду, раньше, чем через год, выставку мы вам устроить не сможем. У нас всенаперед расписано. Я хочу выставить вас не в Париже, а в Нью-Йорке.
Парижские выставки всегда проходили более камерно. Всезначительные выставки современного искусства Саша предпочитала делать вНью-Йорке. Ксавье отметил про себя и этот добрый знак, надо будет потом Лайамусказать. Он не хотел выдавать все Сашины секреты при ней. Сейчас он искреннерадовался, что устроил эту встречу. Он тоже считал Лайама потрясающимхудожником и был счастлив, что его мать разделила его мнение.
– О господи! – опять выдохнул Лайам, сел на пол ичуть не расплакался. Он шел к этому часу почти двадцать лет, и вот его звездныйчас настал. У него будет своя выставка в галерее «Сювери» в Нью-Йорке!Обалдеть! В это невозможно поверить! И у него в студии сидит сама Саша деСювери и нахваливает его картины. А Саша уже рассказывала о том, как много емупридется потрудиться, чтобы подготовить выставку. – Как мне васблагодарить? – Он взирал на нее с таким благоговением, будто она быламатериализовавшимся чудом. Он ощущал себя ребенком, которому явилась сама ДеваМария.
– Моей наградой станут ваши новые картины. Я на всякий случайпривезла с собой текст контракта. Если хотите, покажите своему адвокату. Я васторопить не буду. Спешки нет. – Не в ее правилах было настаивать нанемедленном подписании.
– Ничего себе – «спешки нет»! А вдруг вы передумаете?Где ваш контракт? Давайте сюда, я подпишу. – Он был на седьмом небе. Сашасмотрела на него, и он казался ей таким же мальчишкой, как ее сын.
Из анкетных данных, что он прислал вместе со слайдами, оназнала, что ему тридцать девять лет. Но, глядя на него, в это трудно былоповерить. Учился он вместе с несколькими уже известными художниками. Несколькораз выставлялся в небольших галереях. Но внешне был очень моложав. В нем былочто-то раскованное, что-то вольное и юное. Высокий, долговязый, красивый.Прямые белокурые волосы он обычно носил распущенными. Сегодня, готовясь квстрече с ней, он завязал их в хвост. Лицо гладкое и совсем молодое. Сильныеплечи, длинные, изящные руки. Сейчас он, как мальчишка, скакал по студии взаляпанных краской джинсах и майке. И, как капризный ребенок, требовательносмотрел, ожидая подписания деловых бумаг.
– Документы у меня в отеле, – успокоила его Саша,вдруг почувствовав себя мамашей. Теперь, когда им предстояло сотрудничество,она ощутила ответственность за него. – Перед отлетом я вам завезу. Или пришлюс посыльным. Я не передумаю, Лайам, не беспокойтесь. Я никогда не меняю своихрешений. – Саша говорила ровно, ее тронуло его волнение. Он сказал, чтоэто решающий момент в его жизни. Она так не думала, но была рада, что онпридает этому такое большое значение. Именно поэтому Саша любила работать сначинающими художниками. Она давала им шанс – шанс прославиться. Это была самаяприятная часть работы с молодыми. Впрочем, Ксавье прав, не такой он и молодой,но ведет себя как четырнадцатилетний подросток, а выглядит на двадцать пять,даром что ему почти все сорок. Саше он казался ничуть не старше Ксавье, отчегоона поневоле отнеслась к нему по-матерински. – Жене контракт не хотитепоказать?
