чтобы жить.
М а г д а. Всю жизнь человек вертится, как белка в колесе, по одному и тому же кругу; только и слышишь, как один другого спрашивает: «Мы пообедали, а что на ужин?..» «Поужинали, а что у нас будет завтра на обед?» Если вы голодны, ужин вам придется по вкусу, а если сыты, незачем было и приходить сюда…
Н а й д е. Я — Найде, лекарь, слежу, чтобы люди были здоровы, и избавляю их от разной хвори. Вот смотрю на вас — может, особого достатка у вас и нет, но зато все здоровы. И это хорошо! Есть здоровье — всего вдоволь, а здоровья нет — постыл белый свет.
В а с к а. Меня зовут Ваской, я жена Найде, лекаря, и скажу вам то же, что и мой хозяин: и правда все вы красивые да пригожие! Многие позавидовали бы вашему здоровью и красоте, хоть пусто у вас и в кошеле и в животе.
Д и м ч е. Я — кузнец. По имени Димче. Не будь меня с моим ремеслом, не родились бы и многие народные мудрые присловья. Нельзя было бы сказать: «Что вертишься, будто на гвоздях сидишь?», потому что, не будь меня, не было бы и гвоздей. Зад есть у каждого, а без гвоздя — ну на чем станешь вертеться?
К о с т а д и н к а. Я — Костадинка, венчанная Димчева жена, и могу подтвердить, что муж мой — великий мастер. Из железа да из жести он сумеет смастерить любую вещицу. Говорят: «Иголкой колодец не выкопаешь», но иглами, что мой муж делает, можно и колодец выкопать. Не хочу зря хвалиться, но уж что есть, того не отберешь.
И ц о. Я швец-портняга, по имени Ицо. Вижу, что вы не бог весть как принарядились, будто нынче и не праздник… Так его перетак!.. Если одежонка на вас потрепана да подштопана — никто вашему богатству не поверит. Одежда делает человека, и по одежке протягивают ножки. Но не в том дело. Если человек оскудел на одежонку — дай ему ее, и все в порядке, а если скудновато у него с разумом — тут уж ничем не поможешь.
Ц е н а. Я — Цена, и очень мне не хотелось попасть в эту комедию, на что делать, нашлись умники — пихнули и меня в нее, дай бог, чтоб они не подохли, чтоб счастливы были, пока другим досаждают. Дай бог, чтобы чума их не поморила. Дай бог, чтобы до счастливой старости дожили и серебряными ложками похлебку хлебали.
Т о д е. А меня зовут Тоде, Тоде-мудрец, да… говорят, будто и впрямь мудрый, а я поди-ка просто постарше всех. В нашем представлении, которое вы сейчас увидите, будут еще и Царица, и Яне, и Змей, и трое царицыных сыновей. Всех увидите, когда дойдет их черед. В нашей сказке говорится об одном народе, и о злой царице, и о том, что народ должен от нее избавиться, только он это не сразу поймет. Это страшный и поучительный рассказ.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Н а р о д и Ц а р и ц а. Царица пробуждается ото сна.
Ц а р и ц а. Лентяи проклятые! Эти бездельники сживут меня со света!.. Вставайте! Ну поднимайтесь же! Скоты несчастные! Чудовища вы, а не люди!.. До того обленились, что вши вас живьем сожрут! Высморкаться вам и то лень, текут вам сопли прямо в рот. С места вам тошно сдвинуться. Позор! Позор! Сброд окаянный! Стыд и позор!
Н а р о д. Доброе утро, Царица! Доброе утро!
Ц а р и ц а. Будет вам доброе утро, погодите, доберусь я до вас! На колы вас насажу, зарубите это себе на носу. Где завтрак, где моя одежда? Корона где, где музыка?..
Н а р о д (суетится). Одну минуточку, Царица, сейчас все будет готово.
Ц а р и ц а. Вруны рогатые, обманщики хвостатые! Исчезни я отсюда лет на сто, ни разу обо мне и не вспомнили бы. Ненавидите меня пуще смерти. Готовы утопить меня в капле воды, до того осатанели! А ну, Ицо, давай, что там у тебя, с ума сойти можно, пока ты меня оденешь.
И ц о (подносит короб с платьями). Платья готовы, Царица. Три ночи глаз не сомкнул, но стоило и потрудиться. Такие тебе платья сшил — глаз не оторвешь. Из заморского полотна, из шотландского сукна, из кашемира и батиста. И сработано все чисто! И ленточки, и кружева, и золотая бахрома. Из самого первейшего матерьяльца шил, да и украшения хороши. Вот тебе и новые шальвары и разные прочие женские вещи — отличные товары: и кофты парчовые и юбки чесучовые. Шнурки добывал в самом Калофере, а нитки и шелк все из Трабозана. (Примеряет ей одежду.) Отлично, Царица, отлично… (Снимает с нее мерку.) Сегодня вечером примусь за новые наряды, Царица. Все тебе, одно за другим, сошью на славу. И спинку тут подгоню, и полы подошью, и рукава втачаю, и все как надо потом сметаю. И прострочу полочки, и будет все с иголочки. А уж как разглажу! Одна ты, Царица, можешь так красиво одеваться. А вокруг люди, что ни день, все больше беднеют, порядочной одежонки не могут справить. А если, случится, кто и закажет — выкупить не может. Я уж перестал им верить и в кредит ничего не даю. Костюмы начали носить из грубой парусины, а в последнее время — стыд сказать — перешли даже на холстину да еще на вигонь, а это, как бы тебе объяснить, и не шерсть и не хлопок. Ну а ты, Царица, совсем другое дело, ты красивей всех красавиц!
Ц а р и ц а. Это ты своей жене рассказывай, красивая она или нет. А я о себе сама все знаю. Для другой какой-нибудь цацы эти побасенки прибереги! Кто тебя за язык-то тянет, брехун? Врешь и глазом не моргнешь!.. А ты, Божин, что бельма-то выпучил? Ты мне намерен завтрак подавать или хочешь меня голодом уморить, чтоб ты сдох и околел и никогда бы на глаза мне не появлялся.
Б о ж и н (вносит еду). Изволь, Царица, все готово. Отведай, Царица, тут всего вдоволь. Зеленого лучка. И лютого чеснока. И свежего репчатого луку. И нежного салату. И зеленого шпинату. Сочного порея и куриного филея. И сытной картошки. Красного перцу и редьки от всего сердца. Душистой петрушки и сухого горошка. Злого перца, и свежих помидоров, и синих баклажанов с укропом. Есть и квашеная капуста и зеленые стручки. И голубцы и каша. И плов и простокваша. И печенка с лучком, и оладьи с медком, и сочни с брынзой. И жареная рыба. Угри с луком и дунайский сом. Охридские форели. И раки речные и устрицы морские. А сколько хлеба, Царица! Самого мягкого да душистого хлеба. Белого как снег. Из отборного зерна. Из вардарской
