class="v"> Великой благостью небес,
Она плывет легко и плавно
Любым волнам наперерез.
Всех, кто шести порочным сквернам156
Не отдал жизнь свою сполна,
К единому Первоначалу
Готова возвратить она,
И души праведников чистых
От самых стародавних дней
Уж много тысяч калп спокойно
Переправляются на ней.
Конечно, смертному простому
Решиться трудно, может быть,
На лодке с выломанным днищем
Пучину эту переплыть,
И все ж бесчисленные души
К спасительному рубежу
На этой лодке несравненной
Я с древних лет перевожу.
Великий Мудрец Сунь У-кун сложил руки ладонями вместе и поклонился лодочнику:
– Благодарю тебя за доброе намерение перевезти моего наставника, – сказал он и обратился к Танскому монаху: – Ну, садись в лодку, наставник! В ней хоть и нет днища, зато она устойчива; даже в самую сильную бурю ее не опрокинет.
Но наставник все еще колебался. Тогда Сунь У-кун схватил его за плечо и втолкнул в лодку. Сюань-цзан не удержался на ногах и кубарем полетел в воду. Лодочник словно предвидел это: он подхватил Танского монаха и поставил его на ноги. Танский монах отряхнул свои одежды, потопал ногами, чтобы выжать воду из башмаков, и начал бранить Сунь У-куна, но тот не слушал его. Он втащил в лодку Ша-сэна и Чжу Ба-цзе, ввел коня, внес поклажу, а затем и сам полез в лодку. Все они встали на корме. Будда легко оттолкнул лодку от берега, и все увидели, что выше их по течению плывет труп. Танский наставник перепугался.
– Не бойся! – смеясь сказал Сунь У-кун. – Это ведь твое бренное тело.
– Да, это твое тело, твое! – подтвердил Чжу Ба-цзе.
Ша-сэн, всплеснув руками, воскликнул:
– Это ты! Это ты!
Лодочник, ударив багром по воде, сказал то же самое.
– Это ты! Поздравляю тебя! Поздравляю! – добавил он.
Ученики Танского наставника тоже стали приносить ему свои поздравления.
Между тем лодка, гонимая багром, спокойно переплыла бурный поток у переправы Заоблачной высоты. Танский монах повернулся и с необыкновенной легкостью спрыгнул на берег. Обо всем этом рассказывается в стихах:
Так от бренных телес —
От костей и от мяса – избавлен
Был почтенный монах,
Через грозный поток переправлен,
И душа непорочная
Там, у святого причала,
С той минуты повсюду
Родной и желанною стала.
Так достойно закончился
Подвиг его добровольный:
Новым Буддою стал
В это утро монах богомольный,
И, на дивном челне
Переплыв через бурные воды,
Все мирские грехи
Здесь омыл он за многие годы.
В том, о чем мы здесь рассказали, по правде говоря, заключается величайшая мудрость и указан способ, как переправиться на тот берег, где царит беспредельное блаженство.
Взобравшись на берег, четверо путников оглянулись: лодка без днища бесследно исчезла. Только тогда Сунь У-кун сказал, что лодочником был сам Будда, встречающий праведников, и Танский монах понял наконец, что произошло. Он стремительно обернулся и поблагодарил своих учеников.
– Зачем благодарить? – сказал Сунь. У-кун. – Мы ведь все время помогаем друг другу. Мы трое благодаря тебе, наш учитель, занялись усовершенствованием и получили настоящее перерождение. Ты же, пользуясь нашей защитой, неуклонно исповедовал ученье Будды и теперь, к нашей радости, избавился от бренного тела. Взгляни, какие здесь растут цветы, травы, сосны и бамбуки! Посмотри на эту дивную страну, в которой летают чудесные птицы луань, фениксы и аисты, пасутся прекрасные олени. Скажи, где лучше: там, где оборотни и злые духи выдавали себя за Будд, или же здесь? Теперь ты сам можешь разобраться в том, что такое добро и что такое зло!
Однако Танский монах, не переставая, благодарил своих учеников.
Теперь наши путники с необычайной легкостью быстро поднимались по чудесной горе Линшань. Еще издали они увидели замечательный древний монастырь, в котором находился храм Раскатов грома.
Блистает на горе чудесной
Храм ослепительного Будды,
Уж много тысяч лет стоит он,
Вонзаясь в солнечную высь.
Отрог святой горы Сумеру —
Его извечное подножье,
Высоко, до реки Небесной,
Его вершины вознеслись.
Рядами пиков необычных
Украшена гора святая,
Ее причудливые камни
И разноцветны и чисты,
А на бесчисленных уступах,
Под каждою скалой отвесной
Растут диковинные травы,
Цветут нетленные цветы.
Взбираясь на крутые склоны,
Извилистые вьются тропы,
Все выше путника уводят
За облачные рубежи,
А возле троп цветы пестреют
Густых ятрышников душистых,
Растут, расцветкой поражая,
Грибы чудесные цзычжи.
Вон стаи обезьян резвятся,
Ручных, смышленых, необычных,
Играют в персиковых рощах
Среди невянущей весны,
Плоды срывают наливные,
Светящиеся алым блеском,
Как будто слитки золотые,
Что на огне раскалены.
Вон белоснежные, большие,
Летают аисты над рощей,
Садятся на седые сосны,
Перекликаясь меж собой,
Стоймя на ветках застывают
И, словно стройные фигуры
Из белой драгоценной яшмы,
Сияют в дымке голубой.
Вон в разноцветном оперенье,
Всегда дружны и неразлучны,
Кружатся парами в лазури
Святые фениксы-гонцы,
Они летят навстречу солнцу,
И, миру счастье обещая,
По Поднебесной их напевы
Разносятся во все концы.
Вон в темно-синем оперенье
Друг перед другом неподвижно
Уселись парами луани
На острой каменной гряде,
Но чуть повеет легкий ветер,
Вмиг встрепенутся и запляшут —
На всей земле такие птицы
Тебе не встретятся нигде.
А как стройны, как величавы
Дворцы, и терема, и башни,
Что вереницей окаймляют
Священную гору Линшань:
Их желто-огненные кровли
Блестят златою черепицей,
И парами венчают гребень
Лепные утки юань-ян.
Как сказочно великолепны
Их неприступные твердыни,
Как ярко стены отражают
С небес летящие лучи, —
То, словно чистые агаты,
Их снизу доверху устлали
Покрытые цветной глазурью
Сверкающие кирпичи.
Отсюда на восток посмотришь —
Увидишь кровли золотые,
Отсюда поглядишь на запад —
Увидишь зданий стройный ряд:
То
