По делу «Националисты» Богданов написал, что он «безусловно повинен», поскольку «не разобрался в данном деле». Однако такому невниманию способствовало то обстоятельство, что «всё время следствием по этому делу не занимался, постоянно находясь в командировках по поручениям ЦК КП(б) Казахстана, Совнаркома и Наркомата внутренних дел Республики». В дополнение к изложенному сообщил: «В Казахстане я работал до 1946 года и до момента отъезда являлся членом бюро и Пленума ЦК КП(б)К. Если бы я был скомпрометирован по кустанайскому делу, то, вероятно, не остался бы в составе ЦК КП(б) Казахстана, которому было известно это дело во всех подробностях».
Попытку инкриминировать какие-то дела по Ленинграду после назначения Богданова начальником областного УВД «по указанию врага народа Берия» удалось отбить. Теперь обвиняемый коммунист сам решил пойти в атаку на этом направлении. «С фактами грубейших нарушений социалистической законности мне пришлось встречаться и позднее, — писал Богданов. — Сделав выводы из прошлого, я принимал решительные меры к проверке таких дел и прекращению их, как необоснованно заведенных». Для примера привёл факты, когда в 1953 году добился освобождения из тюрьмы руководителей, обвинявшихся в принадлежности к ленинградской антипартийной группе, и ещё порядка 30 других заключённых. «После июльского Пленума ЦК КПСС (разоблачившего Берию. — Ю.Б.) мне на объединённом Пленуме обкома и горкома КПСС пытались (не без участия бывшего секретаря обкома Андрианова) прекращение дел отнести как антипартийную работу на практике. Но из этого ничего не получилось. После вмешательства ЦК КПСС и лично Н.С. Хрущёва всё это было отметено, я полностью реабилитирован и избран членом бюро и Пленума Ленинградского обкома КПСС».
Беспардонно изгонявшийся из органов внутренних дел опытный руководитель напомнил и о других страницах своей службы Родине, которые ни в одном из обвинений не упоминались, поскольку в них не могли найти криминала. «Будучи назначенным начальником ГУШОСДОРа МВД СССР, я проработал с 1946 по 1948 год. После этого назначен начальником Московского областного Управления МВД и Заместителем министра. В течение четырёх лет являлся членом бюро и Пленума Московского обкома КПСС, членом Исполкома Моссовета, депутатом Верховного Совета СССР. После смены руководства Московского Обкома и Горкома КПСС, когда первым секретарём Обкома был избран Н.С. Хрущёв, я был оставлен в числе членов бюро обкома и находился в его составе до 1952 года, когда был назначен освобождённым заместителем министра внутренних дел СССР. С 1955 года, работая зам. министра внутренних дел РСФСР, принимаю активное участие в деятельности партийной организации Министерства».
Всё это не имело теперь никакого значения. Никита Сергеевич с лёгкостью расставался со своими бывшими соратниками. Сколько их было уже потоплено, осталось во тьме позади! Не учёл только первый секретарь партии, что такое могло сходить с рук лишь до поры, до времени. Кто начинал предавать и громить поддерживавших его людей, тот в конце концов сам оказывался удостоен такой же участи.
В заключение своей исповеди Богданов написал: «Никогда не подвергался взысканиям по партийной и административной линиям. За длительный срок 17–18 лет я всё время честно и добросовестно работал на порученных участках работы. Принимал активное участие в деятельности партийных и советских органов. Всё это даёт основание обратиться к Комитету Партийного Контроля ЦК КПСС с просьбой учесть эти обстоятельства при рассмотрении моего дела. Я понимаю, что должен быть наказан, и это будет правильно, но прошу сохранить меня в партии, я это доверие оправдаю, как оправдывал в течение многих лет» [А. 12].
С учётом действовавшей в нашей стране социалистической законности остаётся только спросить: причём здесь все эти многолетние, трудовые заслуги, если поступило указание исключить Богданова из партии?
Сбор компромата продолжался. Особенно в этом отношении усердствовал прокурор Ленинградской области Андреевский, который просмотрел массу архивно-следственных дел за 1937–1938 годы, но отобрал из них только те, которые касались Лужского РО НКВД. Тенденциозность этого поиска подтверждается тем, что в сопроводительном письме к составленному им в итоге списку из 25 позиций сказано, что сюда «НЕ вошли те дела, по которым Богданов в аресте обвиняемых НЕ принимал участия, обвинительных заключений НЕ утверждал и НЕ принимал участия в следствии». Значит, работник Фемиды искал не все дела, в которых можно было усмотреть нарушение социалистической законности другими исполнителями, а только те, которые хоть как-то были связаны с деятельностью Богданова. В путанице собранных дел прокурор, видимо, и сам не знал, как поступить, чтобы получше насолить фигуранту. За три года поисков было найдено всего 6 подписей Богданова на следственных делах, которые по существу ничего не решали. В общей сложности в КПК в различное время переслали ещё массу протестов прокурора, жалоб обвиняемых, протоколов допросов, заключений, объяснений, заявлений, писем и других материалов по архивно-следственных делам. В персональном деле Богданова, набравшем в общей сложности 229 листов, эти бумаги составляли как раз половину объёма. Часть из них повторялась, некоторые были представлены в рукописном и машинописном вариантах, иные были вообще не по существу вопроса. В этом не видели ничего страшного — зато толстая подшивка выглядела солидно. Естественно, что в разбухший том персонального дела вошли все описывавшиеся нами ранее справки, служебные записки и заключения, составлявшиеся в 1957 и 1959 годах сотрудниками инспекции по личному составу Управления кадров МВД и работниками Отделов административных органов ЦК КПСС [А. 13].
В деле имелась также неизвестно кем составленная «Справка на Богданова Н.К.», в которой указывалось, что трудовую деятельность он начал с 1924 года, с 1929 по июль 1959 года служил в органах МВД и МГБ (в последнем министерстве никогда не был) райуполномоченным, начальником райотдела, с 1940 по 1946 год являлся замнаркома и наркомом внутренних дел Казахской ССР. С 1946 по 1948-й работал начальником ГУШОСДОР; с 1949 по март 1952-го работал замминистра внутренних дел СССР и начальником Московского областного УМВД. С апреля 1953 по 1955 год работал начальником Ленинградского областного УМВД, с октября 1955 года по июль 1959 года являлся заместителем МВД РСФСР. Отмечалось также то, что Богданов награждён дважды орденами Ленина и Красного Знамени, орденом Трудового Красного Знамени, Отечественной войны I и II степени, Красной Звезды и 3 медалями. Избирался членом бюро райкома КПСС, ЦК Компартии Казахстана, Московского и Ленинградского обкомов КПСС. Являлся депутатом Верховного Совета СССР. В «Справке» говорилось о том, что по работе в Московском и Ленинградском областных управлениях МВД и МВД РСФСР Богданов «характеризовался с положительной стороны». За участие в строительстве ряда павильонов Всесоюзной сельскохозяйственной выставки награждён в 1958 году Большой золотой медалью ВСХВ. Принимал активное участие в строительстве канала Волго-Дон [А. 13].
Партийный следователь Ганин добросовестно истребовал все возможные материалы на Богданова, включая анонимки, передопросы бывших свидетелей и потерпевших, но всё это ничего существенного не принесло. Сколько было перепроверено дел, сказать трудно, но дополнительные материалы (при массовых репрессиях) появились только на двух одиночек — В.А. Ефимова и И.С. Семёнова, о которых мы писали в главе 12. При этом по поводу Ефимова мы обещали рассказать о весьма любопытных результатах пересмотра дела в прокуратуре Ленинградской области.
