живые люди, а не выдумка, и реальные ситуации.
Боевики
Понимаю, что отношусь к ничтожному меньшинству среди писателей. Большинство тратит талант на создание денежных боевиков, которые я лично расцениваю как хлам и халтуру. Сквернословие, насилия, непристойности рисуются не для того, чтобы уяснить происходящее в действительности, а только ради того, чтобы шокировать читателя. Множество теперешних романов, основанных будто бы на жизни современного общества, так же реальны, как земляника на Марсе. Беда в том, что многие молодые люди принимают напечатанное за чистую правду, начинают верить, что это в порядке вещей, и стараются подражать прочитанному.
И все-таки я надеюсь, что маятник качнулся в обратную сторону, от макулатуры к содержательной литературе. Людям просто надоедает многое—и в книгах, и в кино. Может быть, недалек день, когда писатели снова сделаются тем, чем они призваны быть,— хроникерами человеческого опыта. И тогда молодежь снова будет преклоняться перед ними*
А тот парень, что хотел задать мне жару,—ничего у него не получилось. Он в конце концов удалился, оскорбленный в своих лучших чувствах. А мой следующий роман тоже будет из жизни. Ради того, чтобы разоблачать «города ангелов» в нашем мире, я готов рисковать.
КОММЕНТАРИЙ
Джон Рид (1оЬл Кеей, 1887—1920)
Писатель нового типа, соединивший художественное творчество с практической революционной работой, очеркист, публицист, поэт, драматург, Джон Рид выступал также в области критики. Свое кредо выразил такими словами: «Я хочу увидеть все сам, своими глазами». Сын бурного XX столетия, он спешил в самую гущу социальных конфликтов, будь то забастовки американских рабочих, восстание нищих мексиканских пеонов, окопы первой мировой войны, улицы революционного Петрограда. Настоящий писатель для него был не только свидетелем, но и участником событий, о которых писал. Отсюда проистекало его стремление высказать «правду, ничего кроме правды», очищенной от лжи, предвзятости, фальсификации, насаждаемых буржуазной прессой и литературой. Труд художника слова был неотделим у него от активного участия в идеологической борьбе, от четкого социального, классового анализа описываемых явлений. В своей речи на III Всероссийском съезде Советов в Петрограде в конце января 1918 г., давая «клятву великой русской революции», Рид говорил: «Сейчас я отправляюсь в страну закоренелой реакции, в страну капитала. И обещаю вам, что расскажу американскому пролетариату обо всем, что происходит в революционной России...» Его жизнь стала исполнением этой клятвы. В конце апреля 1918 г. Рид вернулся в США, был арестован в нью-йоркской гавани, у него были конфискованы материалы будущей книги об Октябре; сам Рид предстал перед судом в числе нескольких редакторов левого журнала «Мэссиз», закрытого за антивоенные выступления, но был оправдан. Тогда же в журнале «Либерейтор» была опубликована его статья «Послание нашим читателям от Джона Рида, только что вернувшегося из Петрограда». В редакционной врезке цитировались ставшие крылатыми слова: «Я видел рождение нового мира».
Приехав впервые в Россию в 1915 г., Рид писал: «Русские—наиболее свободно мыслящие люди, русское искусство — самое богатое...» Предисловие Джона Рида к роману Тургенева «Дым», выпущенному в 1919 г. прогрессивным издательством «Бони и Ливрайт», говорит о .его интересе к русской литературе и искусству.
В отличие от большинства американских критиков и писателей, видевших в Тургеневе только «чистого» художника, мастера стиля, певца природы и любви, Рид указал на связь автора «Дыма» с русским освободительным движением, что определило злободневность и актуальность этого произведения. Рид объясняет специфику русской литературы не некими мистическими особенностями «славянской души», а конкретными обстоятельствами общественной жизни в России. В то время как реакционная пресса США распространяла небылицы о гибели духовных ценностей в условиях большевистской диктатуры, Рид напоминал о том внимании, которое уделяет Советское правительство литературному наследию, выпуская дешевые издания классиков, рассчитанные на широчайшего читателя.
«Я ВИДЕЛ РОЖДЕНИЕ НОВОГО МИРА» (I $АУ ТНЕ ИЕУ Ж)КЬБ ВОКИ). Из журн.: 1ЛЪега1ог, 1918,1ипе, № 4, под названием А Мезза^е *о Оиг Кеайегз Ггош 1оЬп Кеей ^из! КеШгпей 1гот Ре1го§га<1.
На русском языке впервые напечатано в «Литературной газете» 23 октября 1962 г. Перевод (в сокращении) сделан по книге: Ап Ап1Ьо1оёу Ьу 1оЬп Кеей. Сост. и предисл. Б. Гиленсона. Мозсоу, Рго^гезз, 1966.
ПРЕДИСЛОВИЕ К РОМАНУ ТУРГЕНЕВА «ДЫМ»
Опубликовано в виде предисловия к американскому изданию «Дыма» И. С. Тургенева (I. Тиг^епеу. Зтоке. 1п1гос1ис1юп Ьу .ГоЬп Кеес1. Й.У., 1919). На русском языке напечатано в журнале «Русская литература», 1958, № 3. Печатается по изданию: Писатели США о литературе. М., Прогресс, 1974.
Томас Стирнс Элиот (ТЬошаз 81еагпз ЕНо*, 1888—1965)
Вошел в историю литературы не только как поэт и драматург, но весьма влиятельный критик и эстетик, в некоторых работах которого формулируются положения, характерные для воззрений консервативной эстетической школы, т. н. «новой критики». Оставил обширное критическое наследие (книги «Священный лес», 1920; «Назначение поэзии и назначение критики», 1935; «О поэтах апоэзии»,
1957), играл роль своеобразного законодателя литературного вкуса в определенных кругах англоязычного художественного мира. Т. С. Элиот исходил из концепции безличного искусства, творец которого, подавляя собственную индивидуальность и «деспотизм эмоций», постигает вневременное, вечное предназначение искусства, которое понимается им как автономная вещь в себе, изолированная не только от общественно-исторических факторов, но и от личности самого художника. Статья «Традиция и творческая индивидуальность», одна из ранних и программных работ Т. С. Элиота, содержит ряд ценных положений: в условиях послевоенной Европы, развития разного рода авангардистских, «нигилистических» теорий она привлекала внимание к традиции, к важности сохранения духовного культурного наследия. Раннему Элиоту был присущ в известной мере историзм, от которого он в дальнейшем отошел, тяготея к метафизическому вневременному подходу к литературным явлениям. При этом сама традиция понимается им узко и односторонне, в духе элитарного, религиозного искусства: выдвигая на первый план поэтов-метафизиков XVII века, прежде всего Донна, а также Драйдена, он недооценивал ренессансное, гуманистическое начало Шекспира, осуждал бунтарский, революционный характер поэзии Мильтона, Байрона. В другой программной статье, «Назначение критики» (1923), изложил свое понимание сущности литературно-критического творчества. Провозгласив себя «классицистом в литературе», он, в сущности, начал свой многолетний поход против романтизма. Здесь излагалась характерная для Т. С. Элиота концепция двух видов искусства: классицистического, отличающегося «целостностью, зрелостью, упорядоченностью», и романтического с его фрагментарностью и хаотичностью, столь для него неприемлемыми. Стремясь преодолеть
