– Ты холодная. Ты понимаешь, о чём я говорю? Ты умрёшь в ближайшее время, если я не увезу тебя отсюда. Я уже чувствовал это. Чувствовал это рядом с ней. Нам нужно уходить. Он здесь, Белоснежка. Он рядом…
– Босс, что ты делаешь?
Меня отрывают от Лазарро. Он пугает меня своими глазами. Они блестят от сумасшествия. Он словно полностью погрузился в прошлое, и это так страшно.
– Лазарь, я, конечно, понимаю, что ты слишком возбуждён, и поминки для тебя одна из вариаций оргий, но прояви хотя бы немного терпения, – шипит Итан, бросая на меня напряжённый взгляд.
– Потрогай её. Итан, потрогай её. Она холодная. – Лазарро делает шаг ко мне, но я отхожу назад.
– Что?
– Не обращай внимания, Итан. Босс, видимо, немного потрясён происходящим или подсел на наркотики. Выясни это, а я пока схожу за пуншем и съем что-нибудь. Холод, Босс, который ты ощутил, исходит от меня, исключительно к тебе и твоей персоне. А остальное какая-то чушь. Я не твоя мать, чёрт бы тебя подрал. Я не она. Я не твоя Белоснежка, ясно? Забудь уже о ней. Я не она. Я не твоя. Между нами всё кончено, – зло цежу.
– Холодная, – повторяет Лазарро.
Закатываю глаза и цокаю.
– Тебе нужно лечиться, Босс. – Разворачиваясь, медленно направляюсь по залу, чтобы хоть как-то прийти в себя.
– Что ты делаешь? Ты похож на психопата, Лазарь. Несёшь какую-то хрень, – говорит Итан за моей спиной. Я ещё слышу их разговор.
– Он здесь. Пусть всё запрут. Входы и выходы. Немедленно. Он пришёл за ней. Она моя. Где этот мудак-директор? Он должен произнести речь. Это ловушка. У меня на глазах. Как и тогда. Она умерла у меня на глазах. Где…
– Я проверю его. Хорошо-хорошо. Лазарь, ты не в себе. Расслабься уже. Хватит. Лавиния права, тебе нужно лечиться.
– Запри всё…
Качаю головой, и больше нет желания слушать. Он свихнулся и, действительно, ведёт себя, как психопат. Он специально это делает. Лазарро никогда бы не вёл себя так ужасно и не рассказывал бы мне о своей матери, если бы не хотел получить от меня прощение. Каждый раз он открывает мне свою тайну, и каждый чёртов раз я прижимаю его к себе, чтобы найти для него утешение. Думает, что и в этот раз его приём сработает. Нет, не поведусь. Нет.
Оглядываюсь и вижу плачущих девочек, они переговариваются языком жестов. Парни тоже поглощены горем. Также доносятся тихие разговоры, или все жестикулируют. Подхожу к столу и вижу женщину, обслуживающую всех. Бросаю в рот канапе и жую его. Отвратительно. Лазарро выделяет им достаточно денег, чтобы еда была сносной, а не обычный хлеб с ветчиной. Даже сыра нет. А я есть хочу. Я со вчерашнего дня не ела. Мне даже больно. Хватаю яблоко и подхожу к стаканчикам с пуншем. Рядом со мной появляется мужчина, и я охаю, узнавая его.
– Здравствуйте, – натягиваю улыбку. Он печально отвечает тем же. Его голубые глаза смотрят в мои.
– Так жестоко, не правда ли? Надеюсь, что убийцу поймают и спасут ещё тысячи жизней. Невинных жизней. Вы поступили очень человечно. Вы не побоялись пойти против правил и приехать к Лазарро. Это дорогого стоит. Не вините себя. Вы сделали то, что могли.
Мужчина что-то отвечает мне на пальцах, но я не понимаю.
Он протягивает мне бокал с пуншем со столика, и я киваю ему.
– Спасибо, как раз за этим и подошла сюда. Не была ни разу ни на похоронах, ни на поминках. Даже не знаю, как себя вести на них. Это так странно. – Делаю глоток. Мужчина кивает мне и уходит, возвращаясь к своему кругу общения. Очень невежливо.
Нахожу взглядом Лазарро. Он ловит мой. Подзывает меня пальцем, но я фыркаю и иду дальше. Допиваю весь пунш и бросаю в рот ещё одно канапе. Замечаю Итана, проходящего сквозь людей. Он кивает тем, кого, видимо, знает и идёт к Лазарро. Психопат.
Боль неожиданно разрезает желудок. Прикладываю ладонь с яблоком к груди. Мои лёгкие начинают гореть. Язык словно разбухает и немеет во рту. Что за чёрт? Хочу пойти к Лазарро и сказать ему, что у меня аллергия на что-то. Может быть, на дешёвую ветчину, и насколько я уже развратилась дорогими продуктами?
– Ты думала, что я не приду за тобой? Жаль, что ты умираешь, Лавиния Браун. Жаль. У тебя могла быть великая судьба. Но умри у него на глазах, и он будет следующим. Его тайны умрут вместе с тобой.
Меня пронзает от ужаса. Я едва могу повернуться и встретиться с тем же мужчиной, который якобы не умел говорить. Без языка. Но это он. Я помню его голос. Это он! Я ни с чем не спутаю этот голос! Ни с чем!
Лазарро!
Я не могу крикнуть. Не могу даже сказать ничего. Голову словно начинают разрывать руками. Грубо. Мощно. Невыносимо до крика внутри. Горло наливается свинцом и горит. Я умираю… Лазарро… холодная… он был прав…
Моя рука дрожит. Пальцы слабеют. Но я надеюсь, что Лазарро видит меня. Он увидит меня и поймёт то, что я делаю. Яблоко в моей руке. Алое. Наливное. Сочное. Белоснежка попалась. Я протягиваю его убийце. Ублюдку, который с удовольствием наблюдает за моей медленной смертью. Он просто смотрит на меня. Смотрит, и я вспоминаю клетку. Он так же сидел и молча смотрел долгое время на меня. Последнее, что я вижу, это он. Как несправедливо. Глупо так. Очень глупо. Я ненавижу себя за глупость Белоснежки, которую никто так и не уничтожил. Глупо.
Прости меня, Лазарро. Прости…
Моё сердце стучит в груди. Быстро. Быстро. Быстро. Оно оглушает меня. Едкая кислота прожигает мою гортань. Мои глаза моментально закрываются от резкой остановки всех картинок. По щелчку чужих пальцев.
Прости…
Глава 58Сквозь тело пронеслась боль. Она прошлась рябью. Меня выгнуло вверх. Я не могла ощутить ни рук, ни ног, не уловить своего дыхания.
Горло горело огнём. Лёгкие сжимались слабо. Дышать было невозможно.
Рябь снова коснулась моего тела. Толчок. Стон. Крик. Кровь залила мои глаза, и всё вокруг окрасилось в красный цвет.
Слабость. Отчаяние. Страх. Пустота.
Забытье. Ты только в нём пребываешь. Ничего не чувствуешь. Тебе ничего не кажется. Ты ничего не видишь. Только мрак. Словно свет выключили, а потом его неожиданно включили. В голове. И так множество раз. Туман. Мрак. Туман. Мрак.
Равномерный писк раздаётся в моей голове. Слабо приоткрываю глаза и пытаюсь сглотнуть, но в горло словно насыпали острого гравия. На лицо давит кислородная маска. Взгляд размыт, и я вижу только белое пятно, пока оно не приобретает очертания светлых стен. По виску скатывается пот, и слабость снова наваливается на сознание вместе с продолжительным писком, который уносит меня во тьму.
Я осознаю, что не умерла, а просто то просыпаюсь, то падаю в забытьё. И так множество раз. Я не вижу никого живого рядом со мной, только аппараты и кислородную маску, помогающую мне дышать. С каждым разом просыпаться становится проще и легче, хотя голову продолжает сдавливать, словно тисками. Теперь я различаю и людей. Я нахожусь в госпитале. Ко мне приходят, как только изменяется писк аппарата, стоящего сбоку от моей койки. Но я не знаю этих людей. Они мне ранее были незнакомы. Это персонал госпиталя. Они очень вежливы со мной. Помогают мне пить, а это некомфортно. Моё тело всё ещё ослабленное, но я двигаю пальцами рук. Шёпот – это максимальная тональность голоса, которая мне доступна. И всё равно нужно прилагать усилия. Повторяю только одно имя: «Лазарро». Я не знаю, что случилось после того, как меня забрала тьма. Не знаю, жив ли он и догадался ли о моей подсказке. Глупо, до сих пор в голове бьётся это слово. Так глупо. Я способна была на большее, если бы моё состояние не было холодным. Лазарро знал. И это тоже не даёт покоя.
