Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 170
Но помогать разлагаться, конечно, нужно. Отличным козырем для пропаганды стало выслуживание Временного правительства перед иностранцами. Агитаторы внушали: «министры-капиталисты» продались с потрохами, солдаты воюют за интересы чужеземных буржуев. Немцы распространяли листовку: «Русские солдаты являются жертвами британских поджигателей войны». Германское руководство одобрило и формулу, придуманную генералом Гоффманом. Призывать к миру «без аннексий», но при этом добавлять «право наций на самоопределение». Области, которые самоопределятся, тут же попадут под контроль немцев. В ставке даже выпустили брошюру «Будущее Германии» с картой России, там были обозначены месторождениями полезных ископаемых, места проживания «нерусского населения», рассматривались возможности колонизации.
Между тем, на других фронтах война шла своим чередом. В Сирии у турок оставалось всего 2 дивизии, 4 британские дивизии дважды пытались прорвать их оборону у Газы, но их побили и отогнали. На Салоникском фронте у союзников тоже был двойной перевес сил. В марте-апреле предприняли наступление, но и оно было остановлено. Италия устроила десятое наступление на Изонцо, оно кончилось так же, как девять предыдущих.
А во Франции разразилось генеральное сражение, которое, по замыслу Нивеля, как раз и должно было решить исход войны. Англичане и французы собрали для него 100 пехотных и 10 кавалерийских дивизий, 11 тыс. орудий, тысячи самолетов, 132 танка. 9 апреля союзники перешли в наступление у Арраса, 12 апреля у Сен-Кантена. Добились некоторых успехов, но это были вспомогательные удары, они должны были лишь оттянуть на себя немцев. Основное наступление началось 16 апреля на р. Эна, в районе Реймса. В нем участвовали и обе русских бригады. 1-я Особая взяла форт Бримон, отразила несколько контратак. 3-я Особая вырвалась вперед французов, атаковала редуты Свиной Головы, выдержала жестокий контрудар.
Генерал Кастельно восторгался — «русские очень храбро рубились». Газеты взахлеб превозносили «доблесть войск свободной России»… Восторгались и превозносили, потому что русские достижения были единственными. Нивель рассчитывал, что удары на флангах отвлекут врага, в центре на немцев обрушатся неожиданно, прорвут фронт, войдет «маневренная масса» из 3 армий… Но скрытно сосредоточить 3 армии, разумеется, не получилось. Наступления ждали. Штурмующие волны уткнулись в мощные укрепления «Линии Зигфрида». Танки побили артиллерией, они заваливались в подготовленные рвы, из 132 уцелело 11. Покосили и пехоту, повторные атаки выливались в новые жертвы. За короткое время французы потеряли 137 тыс. человек, англичане 80 тыс., русские 5 тыс. А немцы, ожидая удара, не отвели войска на тыловые рубежи, они попали под шквалы артиллерии, кидались в контратаки — потеряли 280 тыс.
Еще одно масштабное кровопролитие без каких-либо результатов переполнило чашу терпения и народа, и армии. В Париже забурлили волнения. Их принялись раскручивать и подогревать французская оппозиция, германская агентура. Но если в России очагом смуты был только разложившийся тыл, то во Франции взбунтовались фронтовые части. Несколько полков арестовали офицеров и двинулись на столицу. Однако французские власти не миндальничали. Нивеля сняли и заменили Петэном, а военным министром был назначен энергичный Клемансо, ему дали диктаторские полномочия. Митинги и демонстрации он разогнал пулями. Мало-мальски нелояльные издания немедленно прикрыл. Скопом арестовал свыше тысячи человек, всех оппозиционеров, не считаясь ни с министерскими, ни с депутатскими рангами. Навстречу мятежным полкам бросил кавалерию, их окружили и после нескольких стычек разоружили.
Кое-кого расстреляли на месте, заработали военно-полевые суды. 500 солдат приговорили к расстрелу, но все же учли их заслуги, казнили 39, остальным заменили каторгой. Но суды Клемансо круто прошерстили и гражданскую публику, и к тем, падало подозрение в шпионаже, снисхождения не было. Если обнаруживалось, что газета подпитывается деньгами из-за границы — было уже достаточно, владельца и редакторов отправляли на расстрел. Выявлялось, что депутат парламента ездил в Швейцарию и имел какие-то встречи в германцами — смертный приговор. Этим пользовались даже немцы, некоторых лиц подставляли нарочно. Например, Мату Хари, свою мелкую шпионку и знаменитую исполнительницу эротических номеров «под Индию». Пусть французы пожалеют расстрелянную, возмутятся. Жалели, ахали, но возмущаться уже не рисковали. Трибуналы осудили 23 тыс. человек, одних на смерть, других растасовали по тюрьмам и каторгам, и у французов напрочь отбило охоту бунтовать.
Зато в Греции Англия и Франция сами организовали революцию. Раздули беспорядки, свергли короля Константина, и греки примкнули к Антанте. Кроме нее, в 1917 г. объявили войну Центральным державам Португалия, Китай, Бразилия, Куба, Панама, Либерия, Сиам. Большинство чисто декларативно, силились подольститься к грядущим победителям. Китай надеялся, что державы Антанты помогут ему защититься от притязаний другой «союзницы», Японии. А Португалия хотела немножко поживиться. Англичане и бельгийцы никак не могли сладить с вдвое меньшими отрядами немецких ополченцев генерала Летттов-Форбека в Восточной Африке. Португальцы им помогли, Германия лишилась своей последней колонии.
А в России даже некоторые заговорщики уже оказались не к месту. Милюков уж на что лебезил перед союзниками, но с какой-то стати наивно полагал — раз Россия стала демократической, то и Запад будет относиться к ней благожелательно. Был уверен, что должны выполняться соглашения, заключенные при царе. Заявлял об «исторической миссии» занять Константинополь, взять под опеку турецких армян, присоединить Западную Украину. Министр с такими запросами был союзникам не нужен. Бьюкенен и Палеолог намекнули, и Милюкова «ушли» в отставку. Назначили Терещенко, он ни о каких приобретениях России не заикался. Утверждал, что для России в войне главное «выстоять, сохранить дружественность союзников»
А военный министр Гучков полагал, что цели либералов и западных держав уже достигнуты. Россия должна стать конституционной монархией по британскому образцу, развиваться по западным моделям. Значит, дальнейшая раскачка не требовалась, наступило время стабилизации. На рассмотрение правительства вдруг была вынесена «Декларация прав солдата», распространявшая на всю армию приказ № 1 Петроградского совета об отмене дисциплины. Гучков отказался ее подписать. Зачем доламывать собственные вооруженные силы? Он не понял, что масонская «закулиса» считала иначе. Его тоже «ушли», военным министром стал Керенский и ввел в армии разрушительную «Декларацию».
Менялись и Верховные Главнокомандующие. После великого князя Николая Николаевича пост принял Алексеев. Но он резко протестовал против «Декларации», и его уволили. Он говорил — «рассчитали, как прислугу». Назначили Брусилова. Польстили, оценили заслуги. Он, понятно, загордился, обрадовался. Но Брусилов, как и большинство офицеров, абсолютно не разбирался в политике, и вдобавок, страдал извечными комплексами русской интеллигенции. В боевой обстановке не останавливался перед самыми жесткими мерами для наведения порядка, а сейчас пошел на поводу у революции. Может, в ней и есть серьмяжная народная правда? Выступал на митингах, пробовал опереться на солдатские комитеты, пробудить сознательность, строить «новую, революционную дисциплину». Ведь когда-то ее смог использовать Наполеон.
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 170
