— Да, ваше величество.
— Титул графа подразумевает обращение «милорд», как вам наверняка известно. Вашим слугам в Гринвейлском замке не придется, таким образом, менять форму обращения к своему господину, и вы сохраните свой престиж.
— Да, ваше величество.
— Встаньте, милорд.
— Да, ваше величество. — Витусу казалось, что он говорит и действует, как машина.
Одна из придворных дам изящно подошла к нему и вручила все грамоты. Свитки были настолько большие и громоздкие, что чуть не выпали из его рук.
— Официальная церемония возведения вас в графы состоится завтра в десять часов утра в тронном зале. Пожалуйста, не опаздывайте и… оденьтесь соответственно.
— Да, ваше величество. Благодарю вас, ваше величество, от всего сердца и желаю удачного дня. Да благословит вас Господь! — Все еще оглушенный, Витус удалялся, пятясь и не забыв трижды преклонить колено. Наконец, вздохнув с облегчением, он вышел из зала.
Витус вздрогнул от неожиданности. Что могло еще понадобиться от него королеве?
— И наденьте завтра другую обувь.
ГРАФ УЭРТИНГ
Я хочу вернуться морем в Испанию. Если Бог даст, надеюсь разыскать там своих товарищей, если они еще живы.
Вскоре после официальной церемонии присвоения титула Витуса со всей силой потянуло прочь из Лондона. Он устал от бесконечных торжественных приемов и банкетов, где ему все время вольно или невольно приходилось быть в центре внимания.
Когда спустя три дня, после утомительной скачки, он прибыл в Гринвейлский замок, захватив с собой лишь свой короб да посох в человеческий рост, на него поначалу никто не обратил внимания. Две служанки, стоявшие у конюшен, мимолетно взглянули на хозяина и преспокойно продолжили свою болтовню. «Наверное, повариха миссис Мелроуз наняла их в мое отсутствие», — усмехнулся Витус.
Он спешился и пошел к конюшням. Привычный запах конского пота и соломы ударил в нос. В полутьме радостно заржал жеребец. Это, должно быть, Одиссей! Витус подошел ближе и нежно погладил ноздри коня.
— Ну хоть до кого-то дошло, что я вернулся, правда, старичок?
— Что вы здесь делаете?
Витус резко обернулся и узнал Кита, своего молодого шталмейстера. Однако парень явно не признавал его. Неужели он действительно так сильно изменился?
— Здороваюсь со своим Одиссеем, — с улыбкой ответил он. — Надеюсь, Кит, ты хорошо за ним ухаживал?
В голове шталмейстера наконец что-то забрезжило.
— Ми… Милорд?! Я с ума сойду, неужели это вы, милорд?!
— Кажется, да, — ухмыльнулся Витус.
Не успел он это произнести, как Кит развил бешеную активность.
— Уотти! — заорал он что есть мочи. — Беги сюда, хозяин вернулся!
Пришел Уот, расшаркался и собирался было приступить к обстоятельному приветствию, но Кит тотчас резко оборвал его:
— Давай-давай, позаботься лучше о лошади милорда! — Потом шталмейстер спугнул двух служанок, все еще самозабвенно болтавших: — Эй, ты, беги к миссис Мелроуз и скажи, чтобы она приготовила хозяину поесть, а ты чеши к мистеру Кэтфилду и передай, что господин вернулся. Марш, марш, гусыни, не притворяйтесь, что с ног валитесь от усталости!
Когда все указания было розданы, Витус улучил момент и поинтересовался у шталмейстера, как тот поживает.
Кит расплылся в улыбке от уха до уха:
— Я, милорд? Прекрасно. Все здоровы, а моя Марта в положении!
— Рад слышать. Занимайся своими делами на конюшне, я один дойду до замка.
Чуть позже, когда Витус поднимался по большой наружной лестнице, ему навстречу выкатилась миссис Мелроуз, за которой высыпало несколько служанок, помогавших на кухне, и даже вечно медлительная Мэри поторопилась в честь такого торжественного момента, боясь пропустить сцену приветствия.
— Добро пожаловать в Гринвейлский замок, милорд! — Повариха, стоявшая на второй ступеньке сверху, сделала глубокий реверанс, потеряла при этом равновесие и, зашатавшись, едва не свалилась прямо в руки Витусу. Однако маленькая неприятность ее ничуть не обескуражила, она быстро встала на ноги. Улыбка сияла на обычно таком кислом лице, когда миссис Мелроуз радостно запричитала: — Хозяин вернулся! Бог ты мой, хозяин опять дома! И я дожила до этого счастливого момента! Что вам приготовить? Ой, да я же ничего не припасла! Только парочка свиных маринованных ножек и больше ничего. Ни жаркого, ни дичи, ни паштета, ни даже моего знаменитого миндального сыра! Извините, милорд, мне надо немедленно вернуться на кухню!
— Не беспокойтесь, миссис Мелроуз! — крикнул ей вдогонку Витус. — Я поем в Зеленом салоне!
Несмотря на то что маринованные свиные ножки были всего лишь «вынужденным», дежурным блюдом, что непрестанно подчеркивала миссис Мелроуз, они были восхитительно вкусны, и Витус наслаждался трапезой. Мэри степенно обслуживала его, принося и унося блюда и напитки с медлительностью улитки. Неожиданно в дверь постучали, и на пороге появился Кэтфилд, серьезное лицо которого лучилось непривычной радостью.
— О, вы еще едите, милорд. Простите, я думал, вы уже закончили.
— Заходите, Кэтфилд, искренне рад вас видеть. Как поживает ваша молодая супруга?
— Спасибо, милорд, очень хорошо. Да и все в замке благополучно с Божьей милостью. Я вам потом отчитаюсь по главным вопросам.
Витус проглотил последний кусок, запил его глотком красного вина и вытер губы.
— С этим можно подождать до завтра.
— Как прикажете, милорд. Скажите только, по крайней мере, дошло ли до вас письмо отца Томаса? Я послал его вам вслед с сопроводительной запиской.
— Да, я все получил, правда, уже только в Камподиосе.
— В Камподиосе? Простите, милорд, но разве вы собирались туда заезжать?
Витусу не оставалось ничего другого, как закончить трапезу и попросить Кэтфилда проводить его в каминную комнату, где он вкратце описал ему события последних полутора лет. Кэтфилд слушал, затаив дыхание, и только время от времени охал:
— Ох, как бы я хотел оказаться с вами, милорд, но с тех пор, как у меня есть моя Энн, с приключениями покончено раз и навсегда!
— Вы ведь сейчас переживаете главное приключение своей жизни — брак, — улыбнулся Витус. Он намеренно умолчал о своей любви к Нине, полагая, что это никого не касается.
Наконец Кэтфилд, заметив смертельную усталость хозяина, поднялся и откланялся, заметив напоследок:
— Несколько дней тому назад на ваше имя пришла посылка, милорд. Завтра я вам ее покажу.
— Посылка? Что же там внутри?
— Точно не знаю, поскольку я ее, естественно, не открывал.
