часто приходил к Елизавете и сидел с нею, пока она отдыхала, лежа на постели. Он был полон планов.
– Помните, я собирался перестроить старую часовню Генриха Третьего в Виндзоре в гробницу для Генриха Шестого?
Король планировал это уже давно. И пытался, до сих пор безуспешно, убедить папу, чтобы тот сделал бедного, немощного Генриха Ланкастера святым. В новой церкви, поставленной рядом с так и незаконченной церковью Святого Георгия, которую начал возводить еще отец Елизаветы, должны были поместиться святилище и королевские гробницы дома Тюдоров. Когда-нибудь и сама она найдет там последнее упокоение.
– Знаете, – продолжил Генрих, – после долгих раздумий я изменил свое мнение и решил вместо этого выстроить новую церковь Девы Марии в Вестминстерском аббатстве. Монахи много лет донимали меня просьбами сделать это; они хотят получить прах Генриха Шестого. Еще бы им не хотеть. Святые – доходный актив. Всех английских монархов короновали в Вестминстерском аббатстве. Там находится святилище причисленного к лику святых короля Эдуарда Исповедника, вокруг которого похоронены многие короли и королевы. Моя бабушка, королева Екатерина, вдова Генриха Пятого, лежит там. Мой план, Бесси, – построить великолепную гробницу для нас в центре новой церкви Пресвятой Девы, перед алтарем. Святилище короля Генриха поместится в восточной части. Наши потомки будут вечно покоиться там во славе. – Глаза Генриха сияли. – Я прикажу расписать всю церковь и украсить ее нашими гербами и эмблемами: английскими леопардами, тюдоровскими розами, красным драконом Кадваладра, лилиями, увенчанными короной, вашими йоркистскими соколом и конскими путами, борзыми Ричмонда и ожерельем из S-образных узлов Ланкастеров, бофортовскими решетками и кустами боярышника, дабы увековечить память об обретении мною короны на поле у Босворта. Я достану священные реликвии для алтаря, который будет стоять в изножье нашей гробницы. Церковь будет великолепна, когда завершится строительство.
Елизавета поддалась воодушевлению мужа, но думать о гробницах и похоронах, когда так скоро роды, ей было страшновато. Однако она понимала, что Генрих, как обычно, озабочен тем, чтобы сохранить в веках память о своей династии и собственном величии, и радовалась, что ей отведено равнозначное место. В конце концов, своей короной он обязан ей.
Глава 25
1503 год
Поездка пошла на пользу Елизавете. Вскоре она уже в большей мере чувствовала себя собой и страдала только от неуклюжести и прочих недомоганий, связанных с последней стадией беременности. До рождения ребенка оставалось еще несколько недель. Генрих решил, что Сретение они проведут вместе в Тауэре, и разрешил Екатерине сопровождать их. В конце января они все вместе приехали туда на барке. По прибытии на место Генрих позволил Екатерине ежедневно видеться с мужем.
Елизавета с удовольствием разместилась в покоях королевы, главный зал которых заново украсили ее любимыми гобеленами с золотыми лилиями. Здесь вскоре после приезда она приняла одну бедную женщину, которая принесла ей в подарок каплунов и вся дрожала от благоговения, вручая их. Елизавета от души поблагодарила дарительницу и отправила ее восвояси, щедро наградив. Каплунов подали им с Генрихом за ужином вместе с дорогими апельсинами и гранатами, за которыми она посылала своего шута Патча, сообщившего ей, что их можно найти на рынке в Боро.
В день праздника Сретения Елизавета ощутила первое напряжение в чреве. Они с Генрихом только что вернулись из часовни Святого Иоанна Евангелиста в Белой башне, куда, надев церемониальные наряды, ходили с процессией на мессу, дабы отметить День очищения Девы Марии. Оказавшись в своих покоях, Елизавета с радостью отдалась в руки дам, которые сняли с нее тяжелую, подбитую мехом горностая накидку и корону, в сладостном ожидании оленины, приготовленной для нее к обеду. Вдруг она ощутила знакомую боль в утробе. Нет, невероятно, еще слишком рано! Боже милостивый, ребенок не может родиться здесь, в Тауэре, где нет никаких необходимых вещей! Ей нужно попасть в Ричмонд, где все готово. Но боль пришла снова и еще раз, скоро стало ясно, что времени ехать в Ричмонд нет.
Роды проходили тяжело, и казалось, им не будет конца. К счастью, матушка Мэсси уже две недели как обосновалась при дворе королевы и взялась за дело среди суматохи спешных приготовлений. Но вскоре Елизавете уже не было дела ни до чего. Если бы не огромный живот, она согнулась бы пополам от боли.
В тот же вечер ей в кровать принесли дочь. Крошечный херувимчик тихо всплакнул и погрузился в мирный сон.
Генрих пришел сразу, но матушка Мэсси заставила его подождать, пока Елизавету вымоют и приведут в порядок.
– О моя cariad, вы благополучно перенесли роды, – выдохнул он, склоняясь над кроватью и целуя жену. – Слава Господу!
Елизавета, как ни хотелось ей спать, была очень рада видеть его и благодарна, что сама еще здесь.
– Я была в хороших руках.
Она улыбнулась матушке Мэсси, которая только что закончила пеленать ребенка. Генрих протянул руки, и повитуха отдала ему младенца.
– Хорошенькая девочка, – заметил король, целуя маленький лобик дочери. – Да благословит тебя Господь, моя малышка, в каждый день твоей жизни.
– Я надеялась порадовать вас сыном, – слабым голосом проговорила Елизавета. Она испытывала разочарование, чувство вины и страх, вдруг ей снова придется пройти через все это.
– Это не важно. Я уже люблю нашу дочь. Она так же прекрасна, как ее мать. Я сделаю приношение Пресвятой Деве в благодарность за ее рождение. Уверен, что она оберегала вас.
– А на мне даже не было ее пояса. Он в Ричмонде.
Елизавета улыбнулась, подумав о том, какой любящий у нее супруг. Как она могла сомневаться в его чувствах к ней?
Они назвали дочь Екатериной в честь испанской принцессы, которую полюбили, и сестры Елизаветы, которая должна была стать одной из крестных. Однако малышка плохо сосала молоко и не набирала веса. Расстроенная матушка Мэсси посоветовала им не тянуть с крестинами. Церемония состоялась в Королевской часовне церкви Святого Петра в Винкуле, после чего девочку принесли к Генриху и Елизавете, чтобы родители благословили ее и в первый раз назвали христианским именем. Генрих поцеловал дочь и осторожно опустил ее в церемониальную колыбель, которую привезли на барке из Ричмонда, положив в нее мягкий шерстяной матрасик и подушки, которые король спешно купил у одного лондонского торговца.
– Мне кажется, малышка Екатерина сегодня выглядит более румяной, – с надеждой сказала Елизавета, откидываясь на подушки с мыслью: только бы ее дочь выжила.
– Вы правы. – Генрих улыбнулся. – И еще мне сказали, что она стала сосать больше молока.
– Это добрый знак, – отозвалась Елизавета, исполнившись облегчения.
Как только наберется сил, она поблагодарит Господа за Его милость, сделает приношения и сама будет следить за
