что жуть берет.
— Никто меня к себе не привяжет, — заявил я. — Особенно она.
— Ты в этом уверен? — не унимался Гибси.
— Заткнись и надень ремень безопасности, — напомнил я, оглядывая стоянку, чтобы он на выезде никуда не врезался. — И проверь зеркала.
— Да, папочка, — пробормотал Гибси, подчиняясь моим требованиям.
— Теперь трогайся со стоянки. Медленно и плавно, — сказал я, предварительно убедившись, что выезд обойдется без человеческих жертв. Я до сих пор сомневался в его водительских качествах. — Медленно, Гибс.
— «Зацепить тринадцатого», — усмехнулся Гибси, резко рванув с места. — Крошка Шаннон нечаянно наступила в застарелое дерьмо.
— Скинь скорость, — бросил я, едва не хватаясь за руль. — И что это еще за хрень — «Зацепить тринадцатого»?
— Ты ничего не знаешь?
— Если бы знал, не спрашивал.
— Ну, так они говорят.
— Кто? — спросил я, хватаясь за ручку над боковым стеклом и молясь, чтобы эта поездка не стала для меня последней.
Господи, не дай этому отморозку меня погубить.
— Девчонки в школе, — усмехнувшись, ответил Гибси и вывернул на шоссе, не глядя по сторонам. Чудо, что он не столкнулся с молоковозом. — Так они говорят о тебе.
Боже мой.
Наверное, завтра им уже будет не о ком говорить.
Гибси меня угробит.
Я робко помахал водителю молоковоза, потрясавшему кулаком в нашу сторону, и повернулся к Гибси:
— Они хотят меня зацепить? В смысле, задеть достоинство или вроде того? — Я покачал головой. — Почему? Какая-то бессмыслица.
— Ну да, достоинство, — сказал Гибси. — То самое.
— Что-о?
— Ты играешь под тринадцатым номером, — засмеялся он. — И твое мужское достоинство многих интересует. — Он выразительно шевельнул бровями. — Вот девчонки и нацелились тебя зацепить, а вернее, даже сцепиться с тобой. Типа как в схватке на поле. Ну знаешь, оказаться в тесном контакте.
— Это… шизанутая дичь, — проворчал я и даже вздрогнул. — Следи за дорогой!
— Сто процентов, — засмеялся Гибси, поворачиваясь к лобовому стеклу. — Клэр мне еще в прошлом году рассказывала. Подслушала, как в туалете шестигодки обсуждали некую операцию «Зацепить тринадцатого».
— Час от часу не легче, — прорычал я.
— Примерно тогда ты начал окучивать Беллу, — пояснил он. — Дальше сам прикинь.
Не надо было с ней связываться.
Это я понял, но потом.
— Чертовы девки! — простонал я.
— Угу, — поморщившись, согласился Гибси. — Радуйся, Джонни, что кончилось так, а не похуже. Мог бы влипнуть по самые яйца.
Я радовался.
Сильнее, чем можно выразить словами.
— Гибс, что мне теперь делать?
— Ты про Шаннон?
Я угрюмо кивнул.
— Уступи своим чувствам, — не задумываясь, ответил он.
— Не могу, — прохрипел я.
— Можешь, — уверил меня Гибси. — Только боишься.
Да, я боялся.
Я жутко боялся своих чувств к ней.
— Мне кажется, у меня уже нет выбора, — признался я. — Гибс, я уже совсем потерял голову.
— Да нет, голова у тебя пока на месте, — хохотнул Гибси, потрепав меня по плечу. — А вот сердце ты потерял, чел.
— Вот херь, — выдохнул я, прикусив губу от ужаса, который разлился в моей груди.
— Ага, — согласился он. — Дико неудобно, да?
— Блин, не то слово, — пробурчал я.
56. Весомые угрозы
Джонни
В четверг Шаннон в школу не вернулась.
Я знал об этом, потому что на всех переменах высматривал ее в коридорах.
Она так и не появилась.
Мне это совсем не нравилось, я знал, что с большой вероятностью Шаннон прогуливала занятия из-за того эпизода в столовой.
Мне это совсем не нравилось, ведь я знал, что сам виноват.
Весь день я не мог ни на чем сосредоточиться.
Каждый урок, каждое слово и команда пролетали мимо ушей, потому что я потерял голову вместе с ней.
Все ли у нее в порядке?
Сердится ли она на меня?
Стоит ли мне поехать к ней?
Или лучше оставить ее в покое?
Я не знал.
У меня даже не было номера ее телефона, чтобы позвонить и проверить.
Завтра последний день занятий, а потом две недели каникул.
Завтра я уезжаю в Дублин на матч.
Что, если до этого я ее не увижу?
Что, если она так и не покажется в школе?
Как, блин, мне тогда поступить?
Черт, я терял рассудок.
Собрав остатки силы воли, я выкинул из головы мысли о Шаннон и после занятий пошел на тренировку.
Все эти чувства не нужны мне во время игры.
— Так вы вместе?
Белла подстерегла меня у входа в спортивный комплекс и отвлекла от размышлений.
Я покачал головой и пошел дальше, намереваясь игнорировать ее, но она схватила меня за руку и прошипела:
— Отвечай!
— Собой займись, блин, — буркнул я, подавляя дрожь от ее прикосновения. — И не лезь в мою жизнь.
Лучше бы Белла сегодня не приближалась ко мне.
Я был переполнен яростью и вряд ли смог бы удержать под контролем язык, если бы она начала давить.
— Джонни, отвечай мне! — угрожающе сказала Белла.
— Если я и с ней, тебе-то что? — бросил я, хмуро глядя на нее.
— Тогда ты просто долбаный идиот, — тем же тоном продолжала Белла, глядя на меня со смешанным выражением страдания и злости. — У этой малявки на лбу написано, что она девственница.
— Белла, не все в жизни сводится к сексу, — возразил я, выдергивая руку. — И больше не трогай меня, — добавил я, даже не пытаясь скрыть отвращение. — Мне противно от твоих прикосновений.
— Говоришь, не все сводится к сексу? — ехидно спросила она. — Даю тебе месяц с этой фригиткой, а потом ты заскучаешь и свалишь.
— С тобой я заскучал после первой ночи, — с неменьшим ехидством парировал я.
— Тогда зачем же продолжал? — спросила Белла.
— Из-за собственной лени, а тебя было так легко получить. — Я не сдержался, и меня понесло: — Белла, ты же отвечала на любой звонок. Я мог эсэмэску отправить, и мой член уже был внутри тебя. Больше от тебя ничего не требовалось.
Я ждал, что она влепит мне пощечину.
Я заслуживал пощечины.
Никакой девчонке нельзя говорить такое, даже если все правда.
Это был удар ниже пояса, и мне хватило ума извиниться.
— Прости, вырвалось, — бросил я. — Не хотел говорить гадости.
— Да уж, Джонни, гадость удалась, — засопела она, скрещивая руки на груди.
— Знаю, — огрызнулся я. Разговор с Беллой лишил меня последних крох терпения. — Потому и извинился.
— Зачем ты так себя ведешь? — уже мягче спросила Белла. — Почему ты так жесток со мной?
— Я себя никак с тобой не веду, — ответил я. — Я шел на тренировку, а ты меня задерживаешь.
— Потому что я хочу с тобой поговорить, — с жаром заявила она.
— Белла, нам нечего сказать друг другу, — покачав головой, ответил я. — Понимаешь,
