Я лежу с открытыми глазами, прислушиваясь к грохоту внизу. Лазарро выпускает пар долгое время. Очень долгое. Я знаю, что он вернётся сюда. Хочу, чтобы он вернулся сюда, и ненавижу себя за это желание. Ненавижу.
Его руки обхватывают меня, прижимая к своей груди.
– Сука. Я всё равно будут делать то, что хочу. Ты моя. Поймаем этого мудака, и тогда мои руки будут развязаны. Ты принадлежишь мне, – тихий, полный мощи шёпот отравляет моё сознание. Я научилась правдоподобно притворяться спящей, играть множество ролей, но так не научилась быть собой.
Дождавшись, пока Лазарро уснёт, и довольно крепко, тихо выбираюсь из его рук, но он машинально хватает меня за подол ночной сорочки.
– Я сейчас вернусь. Спи, – лгу ему. Сонному. Незащищённому.
Хватаю халат. Не включая свет, выхожу за дверь и спускаюсь вниз. Забираюсь в кресло и закрываю глаза, пытаясь уснуть. Я потеряна. После стольких дней, проведённых рядом с Лазарро, вроде бы я должна уже найти себя. Увидеть, кем я хочу быть и узнать, что меня ждёт в будущем. Пустота. Мрак. Траур.
Всё моё тело ломит, когда я выныриваю из поверхностного сна и распахиваю глаза. Уже утро. Моргая, кривлюсь от боли в мышцах, а потом смотрю на человека, спокойно наблюдающего за мной.
– Итан, чёрт, ты меня напугал, – хрипло произношу, разминая шею.
– Ты настолько его возненавидела, Лавиния? – хмурясь, спрашивает он.
– Не спрашивай. Не могу больше. Говорила же, что не могу. Не хочу. Устала. Боюсь я, Итан, сдаться и снова пережить эти дни. Америка сказала своё слово, и я услышала его.
– Что случилось на самом деле? Дело ведь не в Марио и не в Анхеле? Что-то произошло в банке, да? Там был пожар. Лазарь явно был в хорошем настроении. Вы трахались. Но что не так, Лавиния? Что тебя настолько глубоко ранило, что ты обезболивающее ищешь? – Итан кладёт локти на колени, внимательно рассматривая меня.
– Я не могу тебе рассказать. Это его тайны. Не мои. Но основное я тебе рассказала…
– Ты упоминала, что Боссу нужна помощь. Лечение вроде бы.
– Я не знаю, поможет ли это. Думаю, нет, потому что он не видит себя заражённым прошлым. Но он живёт в нём, Итан. Он раскрыл мне слишком много тайн, и я умираю в них. Он умирает. Фабио мне говорил, что после убийства Лазарро становится невменяемым, и поэтому ты так носишься с ним.
– Да. Так и есть. Фабио развязал язык, но для чего, Лавиния? – спрашивает Итан.
– Не важно. Каждый из вас преследует свои цели. Вы бесчувственны даже к близким людям. Вы не можете быть уверенными, что не убьёте их собственноручно. Лазарро нужна помощь, и я не могу тебе точно сказать какая, но смерть Амато его снова отбросила в прошлое. Он и так жил в нём. Лазарро видел во мне свою мать и пытался всё исправить. Я знаю. Это было так. Осталось таким же. Он проводит меня по кругам ада похлеще, чем были у неё. Я… я просто больше не могу думать о нём и… давать ему то, что он убивает. Я… теряю свою сущность. Даже не понимаю, кто я такая теперь. Карл не мог смотреть на меня, потому что я стала жестокой. Я и сама это вижу. Девочки. Они мертвы, а я даже не плачу. Больше не плачу. Спокойно наставляю на людей оружие. Демонстрирую, как убила Марио и горжусь этим. Это не я, Итан. Это не могу быть я, – горько шепчу.
– Ты влюбилась в него. Чёрт, – обескураженно произносит Итан, откидываясь на спинку дивана, и запускает руку в волосы.
Опускаю голову и киваю. Чего уж скрывать, всё так и есть.
– Но тогда почему ты не выбираешь его? Бруна тоже влюблена в него. Да большинство женщин влюбляются в него и ходят за ним по пятам. Умоляют его. Выполняют всё, что он говорит, только бы он был рядом. Разве не в этом суть?
– Нет, Итан, не в этом. Я увидела и ощутила достаточно на своей коже, насколько можно обезуметь от чувств. В вашем мире всё по максимуму. С влюблённостью то же самое. Она горит очень ярко. И так же мощно сжигает тебя. Ни Бруна, ни другие не чувствовали того, что я. Они не видели его таким, каким видела я. Не верю в то, что у Лазарро когда-нибудь появится желание поверить во что-то другое, нежели в то, что он видел в прошлом. Это утопично. Я убью его, Итан. Я свихнусь от этих чувств и начну жестоко убивать всех вокруг, а потом его. Не он заражён. Я. Именно я. Может быть, это случилось, когда я попробовала его кровь во время секса, а он слизывал мою. Может быть, это передалось по воздуху. Не знаю, но я достаточно времени провела с ним в его прошлом, чтобы увидеть в себе его отца. Я боюсь этого. Хочу спасти его от себя, Итан, – в горле встаёт ком, как только я признаюсь в том, что опасалась сказать себе сама. Я слишком глубоко забралась в прошлое Лазарро и начала перенимать ужасное. Это не я. И если он этого не видит, то мне нужно спасти и себя. Спасу себя. Спасу его.
– Твою мать, Лавиния, – Итан в шоке смотрит на меня. – Ты как лакмус впитала всё в себя. Ты запоминаешь каждое наше движение. А я ещё так удивился, когда Лазарь сказал мне, как ты убила Марио. Он пытался показать тебе, что это он его добил. Но это была ты. Тебе нельзя быть среди нас. Ты же будешь использовать всё это против нас.
– Да. Ты прав. Всё так и есть, поэтому помоги мне. Помоги ему. Это твоя работа. Так выполни её. Я чувствую, Итан. Чувствую с того самого дня, когда была у Анхеля, что со мной что-то не так. Чувствую, что мне нужно или активно двигаться вперёд, или просто замереть. Я не понимаю, что это такое. Странное и пугающее чувство. Как будто траур внутри. После той ночи, когда он наказал меня, было так же. После каждого раза, когда я подвергалась опасности, я менялась. И сейчас то же самое, понимаешь? Я знаю. Я уверена в этом. Я боюсь. Ещё пару дней, и что-нибудь случится, возможно, и раньше. Я ощущаю это внутри. Моё сердце спокойно, ему всё равно. Оно смирилось с чем-то. С чем? С болью? С жестокостью? Со смертями? Не знаю, поэтому помоги мне. Убеди Лазарро, что мне нужно уехать или убить меня. Я буду действовать с тобой сообща. Просто помоги. Прошу тебя. – Умоляюще ловлю его взгляд.
– Сделаю, что смогу. Но он не хочет и слышать меня. Лазарь отдалился от меня. Он создаёт себе мир, в котором только вы вдвоём. Ему нравится то, что с тобой происходит. Лазарь живёт адреналином. Ты же знаешь, что он безумен в нём. Мотоциклы. Гонки. Прыжки. Операции. Подвал. Всё это он создаёт искусственно, чтобы никогда не быть нормальным. Он адреналиновый наркоман, Лавиния. Это не лечится, но я тебя понял. Теперь больше понял. Ты молодец, что признала это сама. Ты выживешь, но подальше от нас. Тебе нельзя возвращаться к нам ни при каких условиях. Ты должна…
– Белоснежка!
Вздрагиваю от крика Лазарро. Мы переглядываемся с Итаном и оба подскакиваем со своих мест.
– Белоснежка!
Я слышу в его голосе испуг и панику оттого, что меня нет рядом. Я слышу даже боль.
– Уходи. Я разберусь с ним. – Итан хватает меня за руку. Киваю ему и поправляю волосы.
– Я здесь, – спокойно произношу, выходя в холл. Лазарро как раз сбегает вниз. Он сонно и зло смотрит на меня.
