окончательно ясно, что князь мертв, а не тяжело ранен, над пристанью пронеслись всхлипы и яростные ропоты.
Люди как по команде сняли головные уборы и склонились в земных поклонах. И гробовую во всех смыслах тишину прорезал лишь один пронзительный вскрик.
Навстречу выбежала Анри, нависла над почившим и крепко сжала одеревеневшую руку. И судя по льющимися градом слезам, француженка все же не играла. Уж не знаю, любила ли она Маринина как мужчину, но близким другом точно считала. Как и все вокруг. Князя любили и уважали все горожане, и стоило шоковому ступору ослабнуть, как со всех сторон посыпались гневные вопросы:
— Кто это сделал?
— Как он погиб?
— Что за мразь его убила?
— Успокойтесь! — передал свой край носилок Дюран и шагнул к толпе. — Во всех наших бедах виноват лишь один враг — американцы! Это они обложили нас данью. Это они обрекли на позорное рабство. Это они стравили меж собой и прямо или косвенно убили сотни наших мужчин и женщин. Эти упыри по уши в русской крови, и кровь Михаила — тоже на их руках! Но сейчас не время скорби. Сейчас — время расплаты! Взгляните туда, — поднял палец и указал на белые буквы на носу корабля. — Что вы там видите?
— Возмездие! — крикнул самый боевитый юнец, и жители хором подхватили: — Возмездие!
— Именно! Настал час мести. Пора воздать ублюдкам из Компании по делам их! Берите все, что колет и стреляет — и на борт. Грузите реакторы и манородные стержни — мы выдвинемся в бой, как только подготовим остальные корабли. Те же, кто останутся в городе — похороните с честью вашего князя. А затем молитесь за наши души, ибо грядет священная война! Мы уничтожим захватчиков — чего бы это ни стоило. За Россию! За свободу! До конца!
— УРА!!!
Темно-синий поток хлынул по аппарели на борт, а вскоре к нему присоединился и иссиня-черный.
— Эй! — поймал за руку Анри и притянул к себе. — А ты куда?
— С вами, — строго бросила француженка.
— Но ты не мореход.
— Зато отличный стрелок. Это — мое последнее слово. И ни ты, ни сам господь бог не смогут меня остановить.
— Ладно, — сдался под напором сверкающих глаз. — Только переоденься хотя бы. В этом платьице только в постели воевать.
— Мне тоже не помешает, — сказала Мария. — На погрузку уйдет какое-то время, так что… Как думаешь, мы успеем до панихиды?
— Не знаю. Постараемся.
— Хорошо. Тогда иди за мной.
— Зачем?
— Тоже переоденешься. Старшему помощнику негоже ходить в обычном костюме.
Пока рабочие наполняли трюм всем необходимым, мы облачились в подобающие случаю одежды. Княжна надела узкие белые брюки, высокие ботфорты и китель с длинные фалдами, пышными эполетами и бахромой аксельбантов, а собранные в хвост волосы покрыла фуражкой.
Мне же достался двубортный китель с одним эполетом и одной, хоть и довольно толстой веревкой аксельбанта.
Анри предпочла ковбойский костюм без шляпы — джинсы, белую блузку и жилет. Из оружия всем досталось по «кольту» и тяжелой рапирой.
В таких нарядах мы вышли на крыльцо, по обе стороны которого почетным караулом выстроились старики, женщины и дети — тоже при параде, только траурном.
Который отличался от повседневной одежды более темным сукном, потому что носить черное прежде было нельзя из-за сходства с цветом заклятых врагов.
Матери плакали и то и дело утирали глаза. Детвора махала нам платочками и деревянными мечами. Едва стоящие на ногах деды вскинули сабли в торжественном приветствии.
Глядя на это, Мария приосанилась еще сильнее и взяла под козырек. Я же столь преисполнился моментом, что приставил ладонь к виску — так, как принято в современной армии.
Анри, не будучи военной, приложила руку к груди, и мы узким клином миновали площадь и запруженный провожающими порт, после чего ступили на трап.
Княжна обернулась и смерила подданных пристальным взором. А затем громко произнесла:
— Мой отец учил меня быть смелой и никогда не бояться трудностей. И сейчас я тревожусь лишь об одном — что стану для вас худшей правительницей и не оправдаю ожиданий. Но если все получится, вам не нужны будут больше князья и начальники. Вы вернетесь домой — к семьям и могилам предков, и больше никто не посмеет вами помыкать. Да хранят нас Император и Господь.
Толпа разразилась выкриками и бурными аплодисментами. Закончив с погрузкой, Маша немедля направила «Возмездие» в Новый Донец, где экипажи разделились по бортам, а инженеры приступили к предполетной подготовке.
Мы же объявили на мостике совет офицеров, чтобы разработать план ударной операции. От Игнатовых прибыли Лука и Милана — по наставлению матери юнец принял формальное командование над «Расплатой» — крейсером под красным стягом.
Все-таки, несмотря на молодые годы, наследник умел в мореходство и прослыл дерзким удачливым пиратом, так что никто не препятствовал его назначению на столь высокую должность. Тем более, что вместе с ним полетит и мать в роли бортового чародея.
За штурвал «Отмщения» — крейсера Полянских — встал командир эскадры канонерок из числа старших офицеров. После смерти безумца его род прервался — Аристарх оказался столь истовым верующим, что даже не наплодил бастардов, так что кораблю предстояло лететь без колдуна, что нивелировалось блестящей выучкой комсостава из старой гвардии, что набирались опыта еще на «большой земле».
Четвертый корабль назвали «Священный союз» — и, как не сложно догадаться, его команду составили из представителей всех трех родов, скрепив таким образом нерушимую присягу истинному властелину — российскому императору.
— Сколько у них кораблей? — спросил офицер в черном мундире с седой бородой до самой груди.
— Пять, — ответила Милана. — По крайней мере, ровно столько мы им сделали.
— Значит, придется первым делом разбить их флотилию, — сказал Лука. — И только потом бить по горе. Подойдем ближе — и нас разнесут из зенитных
