становились всё крупнее, так что делом времени было — когда в Корпусе появятся те, кто решит сполна навариться на таком жирненьком кусочке.
Знакомые дома поглядывают полуслепыми окнами — а за домами имена, имена и лица, колючая память, и моряцкая прокуренная трубка (взял у Фрезы запасную, для образа) скрипит на зубах. Вон там жил Жадный Ларр, виден угол дома Весельчака-Дерка, вот рябой Илли со своей неразлучной сварливой жёнушкой…
И словно алая полоса поперек каждого лица и имени — будто пометка в папке, личном деле законника: «Убит», «Арестован», «Осуждён»…
В «Кошачьей лапке» меня не узнали — может быть, просто не осталось тех, кто мог бы узнать. Многих закрыли в восемьдесят четвертом, после того как я… ну, словом, после. В остальном же харчевня не изменилась: добряк Храпек за стойкой, кошки на столах и лавках, отличное имбирное пивко.
Мой небольшой маскарад тут же расположил публику: встретить на Корабельный день «человека моря» — хорошая примета, а в Трестейе моряков набраться неоткуда. Я опрокинул пару кружечек с местными, обозначил, что да — из Велейсы Пиратской, откуда ещё. Не просто так, а от серьёзных людей. Есть товар, который уж очень не хочется перекидывать морем, на даматских досмотрщиков никаких золотниц не напасёшься. Так что мне, как бы это выразиться, интересно, как в городе дела?
В пиве загорчила дружная тоска окружающих, а Храпек уронил пару слезинок на жареные свиные колбаски.
— Какие дела? Как в восемьдесят четвёртом псы-законники повязали Нирва и остальных ребят… с той поры жизни и не стало. Ты из чертогов Глубинницы, что ль, вынырнул, морской?
— Долго морем гулял, — я сдул пену со второй кружки. — Да подумалось: когда был тот восемьдесят четвёртый? Неужто за четырнадцать лет опять каналы не наладили — не может быть такого. Вот и решил наведаться, проверить…
Местные окунули трактир в дружные вздохи. Пояснили неразумному бывшему пирату: чего тут проверять, когда входы в лабиринты взорваны псами-законниками. Что взорвано, что завалено, в других Хозяева опять объявились — пошаливают, отпугивать надо. А самое поганое — нет проводников.
— Ведь по проводникам-то они, скоты, в первую очередь били! Каких не забрали в восемьдесят четвертом — тех потом потихоньку извели. А водить по тоннелям — это, понимаешь ли, не каждый может. Особую хватку надобно иметь, вон оно как!
Темные тоннели смыкались над нами, дышали серой, и Старикан Нирв перестал суетиться и горбиться: поднял ладонь с Печатью Холода: «Смотри, парень, смотри и запоминай, я тебе скажу — толк из тебя выйдет…»
Ага, ага, — поясняли мне. Карты тоннелей не существует: всё время прокладываются новые. Нужно уметь читать направление, да разбираться в тайных контрабандных знаках. Тайных — потому что мало кто полезет, из того же Корпуса… А ещё можно нарваться на Хозяев (тут все зашикали и оглянулись на кошек). А чтобы не нарваться…
«Надо бы иметь Дар Огня или Холода, — вот оно как».
Эхо разносило звук, но своды тут же его душили, и стены казались оплавленными и ровными, будто выкатанными. Значок глаза на стене, рядом значок ладони: впереди логово-провал, налево тупик. Нирв сказал: туши фонарь и послушай-ка Дар, слышишь? Он подскажет — откуда тянет теплом, так вот, таких мест нужно опасаться, чтобы не столкнуться с Хозяевами. Кабанов и оленей в этих местах стало сильно поменьше, так что теперь некоторым и контрабандист сойдёт. Земляные кошки, правда, пугливые: легко шугануть шумом, блеском, особенно — светом в глаза… Но зато и бесшумные. Предпочитают бить быстро и сзади. И нет, ходить по тоннелям с грохотом и светом — тоже не слишком-то умная затея, у нас тут два проводника так пару лет водили караваны… водили-водили, а потом как бахнуло — ни их, ни тоннеля, обход месяц искать пришлось. Напугали мамку с котятами, та вдарила магией. Так что лучше сторониться Хозяев, потому держи наготове Печать и чуйку…
— Проводников этих… нормальных нет! — выдохнул мутный верзила с глазами, позеленевшими от дурманных зелий. Которые лезут — и не возвращаются. А которые наутек — и товар теряют. Кто зелёный еще совсем, а обучать и некому, так по шажочку. У кого Дар слабый…
«…а у кого нет чуйки, а это — смерть. Понял? В нашем деле — смерть это. Гляди это Проныр».
Нирв вынул и посадил на плечо солидного серого грызуна. Голохвостого и упитанного.
«Помогатый в нашем деле… обвалы чует, логова Хозяев, ловушки конкурентов, если какие случаются — тоже различает. Да всякое бывает, говорю тебе. Так что вот — в самый раз. Разве что отобрать такого вот разумного трудно — с Проныром мне повезло, а он уже старик… Раз в пару лет менять — не самое лучшее, так что это так — это помогатый. А чуйка — она вот тут. Внутри! Вот тут такой же Проныр сидеть должен, понятно тебе?»
Жёсткий тычок чуть ниже середины груди — отдаётся под ложечкой. Выдавливается на лицо недоверчивая усмешка: крысу внутри себя завести? Ага, сейчас…
— …так что тут тебе искать нечего, парень. Лучше б заплатил кому надо в порту. Тут-то только товар угробишь.
Добряк Храпек завздыхал, поглаживая здоровенного смоляного котяру.
— Не один ты приходил-то… Тут знаешь, ходят, ищут разные. Только нет проводников — и всё тут!
Общество заглянуло в пивные кружки и разошлось не хуже кумушек на базаре: точно, ходят, спрашивают, вон, компания, которая в замке засела, сколько раз уже наведывалась — говорят, будто бы, даже нашли какого-то проводника, только если нашли — то неудачно: проводник-то ушёл с концами!
Про эту самую компанию в замке Шеу местные почитатели свиных колбасок отзывались с иронией и знали мало. Мол — кто их знает, что за народ, раз вперлись в такую глушь. Сидят… давно сидят, с полгодика уж будет. Чем занимаются — не рассказывают, а деньжата у них водятся: еды закупают изрядно, да и выпивку телегами приходится поставлять. Народ ходит туда спрашивать, не нужно ли работников — гонят. Кто пытался глянуть, нельзя ли чего стащить у пришлых — на тех зверюг натравили, зверюг у них много. А вообще, не понять, что за они — десятка два их там точно есть, вполне себе разбойничьи рожи. Шныряют вот и ищут проводников, неплохие даже деньги предлагали, только вот — откуда этого добра набраться?
— Да чего там, если они даже к Сэймону пошли, сыночку старого Нирва! На проводничество его уговорить пытались! Это Сэйми-то!
Колыхнулось мутное болото памяти — всплыл белобрысый улыбчивый паренёк с большеватыми руками.
