— С каких это пор вы питаете такой интерес к самоубийству? — съязвил Катиц. — Это воля божья предписывает вам поставить на кон собственную жизнь? Или ваши желания питают более мирские амбиции?
— Осторожней, Катиц, — сказал Уриам, заметив яростное выражение на лице Йониса. — Если бы у нас были Испытания, он мог бы стать императором. Как я, или вы, или несчастный калека Артицио Кор-Азор. Ни один из нас не может знать наверняка — если мы сами ничего не предпримем.
— О чем, ради Бога, вы говорите? — рыкнул Йонис.
— Отвечая на ваш вопрос, — Уриам улыбнулся, — я предлагаю, чтобы мы денонсировали право гофмейстера объявлять имперские испытания и заявили о своей абсолютной верности Джамиль Сарум. — Он бросил взгляд на советницу Кор-Азора, которая не издала ни звука.
— Нет! — вскричал Йонис. — Если мы так поступим, то утратим право когда-либо снова претендовать на трон! Мы отвергнем традицию, которая была основополагающей для нашего наследия с тех пор…
— …как мы охотились на зверей с заостренными палками, — иронически заметил Катиц. — Это — новый век, который будет управляться эмпиреями. Капсулиры с их даром бессмертия — вот кто теперь управляет физическим миром, а не примитивные традиции древности.
— Богохульник! — воскликнул Йонис. — Тебе не место…
— Избавьте нас от религиозных дискуссий, — сказал Уриам. — Вам все равно не убедить паладинов, Йонис. У каждого из нас есть собственные королевства, а стало быть, нам есть что терять. Кроме того, в последнее время всяко не выгодно быть императором, не так ли?
— Я не допущу отхода от традиций! — встав, рявкнул Йонис. — И уж конечно, не поклянусь в верности Джамиль Сарум.
— Тогда я поклянусь, — сказал Катиц.
— Так же, как я, — сказал Уриам.
Все уставились на советницу Кор-Азора, которая продолжала молчать.
— Ну? — потребовал Йонис. — Что ты скажешь, женщина?
Религиозная советница устремила свой проникновенный взор на старшего наследника.
— Прежде, чем он был изувечен в качестве воздаяния за многочисленные прегрешения, — начала она, — он был человеком, способным пойти на многое, чтобы защитить свои владения. Алчность его была велика, а эгоцентричное желание утвердить свой престиж наследника вообще не знало границ. Я вижу многое от него во всех вас. Если бы он был таким, как прежде — до того, как стал ущербен и телом, и рассудком, — то согласился бы, несмотря на мои решительные предупреждения, что, поступая так, он предает Бога.
— Тогда у нас большинство в три голоса против одного, — гордо сказал Уриам. — Йонис, ваши ханжеские представления меня разочаровали. Я ждал от вас больше честности.
— Ты пожалеешь о своих словах! — рявкнул Йонис.
— Ой ли? — усмехнулся Уриам. — Нет, если Джамиль Сарум узнает о ваших взглядах на ее правление.
Это заставило Йониса умолкнуть и опустить взгляд.
— Тогда наша верность Сарум единодушна, — сказал Катиц. — Если она сочтет уместным переписать традицию ради нового порядка, мы все — включая вас, Йонис, — признаем ее власть над нашими мирами. Кроме того, теперь, когда за ее спиной стоит вся Империя, мы, господи помилуй, выглядели бы куда как хуже, если бы она потребовала от нас присяги верности или трон.
— Да, лучше предложить это самим и получить поддержку масс, от которых зависим мы, — согласился Уриам. Он повернулся к религиозной советнице, которая ответила ему горящим взглядом.
— Может, уважаемый наследник Кор-Азор напомнит вам, что случается, когда вы отказываетесь понять это, Йонис.
Регион Домен, созвездие Тронных Миров
Система Амарр, планета Орис
Станция Академии императорской фамилии
Освещенный сиянием оранжево-золотого солнца Амарра, Мариус в одиночестве сидел в личной каюте имперского военного корабля, покуда тот приближался к станции Академии императорской фамилии. Рядом лежало одеяние, которое, как предполагалось, он будет носить после того, как вернется к прежнему царственному образу жизни: туника с символами амаррского аристократа и судьи Богословского совета. Их вид заставлял его ненавидеть себя еще сильнее.
Он предпочел бы жалкую жизнь на борту «Ретфорда», даже при том, что большинство воспоминаний были злосчастными, а не добрыми. На этом крошечном суденышке брезжил луч надежды; существовали некие намеки на понимание, что можно начать новую жизнь. Во-первых, врожденное сострадание Гейбл и ее желание лечить людей. И Джонас… независимо от того, какими были его мотивы, чтобы противостоять команде, не желавшей помогать, он действительно спас Мариусу жизнь. Но впервые решать, стоила ли эта жизнь спасения, ему предстояло в одиночестве.
Он обязан был Гиру, по которому тосковал всем сердцем, максимально использовать этот шанс.
Ирония его воспоминаний заключалась в том, что мальчик представал в них некой фигурой отца. Хотя Мариус, возможно, обладал огромными знаниями о звездолетах и технологии, именно Гир научил его человеческим принципам храбрости, доброты и упорства.
Мариус знал, каким человеком хочет быть, благодаря минматарскому ребенку. И однако с этого момента он оказался заброшен в культуру, которая полагала необходимым преследовать и угнетать сородичей Гира.
Ему предстояло нести тяжкое бремя: прошлое, которое он ненавидел, место в обществе, которое ему не принадлежало, и действительность, где он был ангелом, павшим с эмпирей, век которых только начинался.
Пока он осознавал это, его снова нашел голос:
Фалек…
Взяв себя в руки, он огляделся и увидел, что приближается огромный шлюз станции; впереди летел израненный «Абаддон» Джамиль Сарум, окруженный большой свитой имперских военных кораблей. Но он чувствовал ее боль; ощущал ожоги и раны на ее теле и еще более сильные и болезненные душевные муки.
— Ты пришла потребовать свое предназначение? — выдохнул он.
Как и ты, не я его выбрала.
— Пожалуйста, — взмолился он. — Оставь меня. Я не тот человек, которого ты помнишь, и не знаю тебя.
Фалек… чудовище, которым ты был прежде, теперь во мне… и это ты поместил его туда.
Мариус уронил голову на руки.
Без тебя здесь будут только фанатики, верующие в злобного бога и признающие только превосходство Империи. Пожалуйста, Фалек, останься со мной, и мы найдем путь сквозь эту тьму вместе.
— Ты будешь императрицей, обожаемой триллионами, и можешь держать меня при себе против моей воли, — выдохнул Мариус, глядя сквозь слезы, вызванные блеском золотых кораблей, озарявших пространство. — Но отныне и до самого конца ты всегда, всегда будешь одна.
75
Регион Генезис, созвездие ЕВА
