откланяется.
— И что же изменится, если у нас будет подпись ребе Дойча?
— Тогда он уже не откажется, а откланяться придется ребе Смоллу.
— А почему ты думаешь, что он не станет сопротивляться?
— Потому что он парень гордый и не доставит нам удовольствия, признав свое поражение. Сделает вид, что и не собирался возвращаться.
— Припоминаю, он когда-то боролся за свое место. Пару раз…
— Нет, Берт, то было другое. Тогда он боролся за принципы, а не за место. Поверь старому Марти. Тебе нужен ребе Дойч? Добудь его подпись.
И все же, как не рвался Марти Дрекслер форсировать события, но прибыв к Дойчам и расположившись с раввином и его женой в гостиной, Берт Рэймонд начал разговор в легкой и непринужденной манере. Он поговорил о погоде, о том, как хорошо в Барнардз Кроссинг летом, затем осведомился о знаменитом брате миссис Дойч и о том, какие новости тот привез из Израиля. Когда Марти уже начал нервничать, Берт наконец сказал:
— Мы пришли, чтобы определиться с делом, которое обсуждали на той неделе, ребе.
— Вы получили вести от ребе Смолла? — спросил ребе Дойч.
— Не то чтобы получили…
— Так что вы не знаете его намерений?
— Ну, я полагаю, он просто не заинтересован. Мы столько раз вели с ним переговоры, и правление считает, что он не хочет возвращаться. Мы бы не хотели, чтобы религиозные службы прерывались, так что давайте сегодня же уладим дело и подпишем контракт.
— Но ребе Смолл должен вернуться через несколько дней. Можно ведь подождать и потом все решить.
Тут Марти Дрекслер потерял терпение.
— Послушайте, ребе, я деловой человек и не хочу ходить вокруг да около, как Берт. Вот официальная сторона дела: мы не хотим склоки в общине, не хотим, чтобы люди принимали ту или иную сторону и обсуждали плюсы и минусы каждого из ребе. Лично я не считаю это достойным, — энергично добавил он. — Теперь, если вы хотите остаться, подпишите контракт, и дело с концом. Мы уверены, ребе Смолл не станет спорить, если увидит, что все оформлено грамотно. Понимаете? Мы подписываем контракт, и все улажено. Ждем приезда ребе Смолла — и вот вам скандал.
Ребе Дойч медленно кивнул.
— Понятно… Когда вернется ребе Смолл, я с ним поговорю. Если он прямо скажет, что не хочет этой работы и не намерен к ней возвращаться, я подпишу ваш контракт. Если его интересует это место, даже пусть ваше правление решит, что он вам не подходит, я не останусь.
Миссис Дойч кивнула, как школьный учитель, одобряющий правильный ответ ученика в присутствии проверяющего.
— Но ваша жена говорила… — начал Марти.
— Это мое мнение, — решительно заявил ребе, — и так же думает миссис Дойч.
Когда они ушли, ребе сказал жене:
— Рад, что все позади. Меня мучит совесть с тех пор, как мысль о том, чтобы остаться, пришла мне в голову.
— Боюсь, я тоже в этом виновата, Хьюго, — ответила жена. — Но по правде говоря, я действительно думала, что ребе Смолл не вернется. Он не писал председателю…
— Я могу это понять. Он еще молод и чувствует себя обиженным, вот и не пишет. Даже не прислал открытки.
— Да, это так. — Она поколебалась. — Конечно, после того, что он сделал для Роя (мне Дэн рассказывал), ты и не мог решить иначе. Но мне жаль, Хьюго, мне так здесь нравилось…
— Я думал об этом и пришел к выводу, что мне здесь нравилось не потому, что это какая-то особая община, но потому, что здесь нам все внове. И все к нам так хорошо относились…
— Да, полагаю…
— Но разве ты не видишь, Бетти? — продолжал он. — Дело в том, что мы гости. Прими я предложение, и все бы изменилось.
— К чему ты клонишь?
— Мы с тобой неправильно поняли отставку. Когда увольняешься, это значит, что ты свободен и у тебя для этого есть деньги. Ты можешь делать, что хочешь.
— Но так ты уже жил и тебе надоело, — заметила она.
— Нет, я делал то, чего от меня ждали: ничего. И это утомляет. Но если делать то, что хочешь, это значит — иногда ничего не делать, а иногда, когда захочешь, работать. Я не говорил тебе, но вчера я обратился в семинарию, долго говорил по телефону с отделом кадров и сказал, что заинтересован во временной работе: могу заменять раввинов, ушедших в научный отпуск, и не требую большого жалованья. Я попросил иметь меня в виду, и думаю, что проблем с работой не будет.
— Ты опять хочешь работать?
— Только когда мне этого захочется. Мне бы хотелось попутешествовать, может быть, съездить в Израиль. Могли бы остаться там на несколько месяцев, как Смоллы. А потом я бы взял себе кафедру на полгода, если бы захотелось, если бы понравилась обстановка и люди. Таким образом, куда бы мы ни ехали, сохранялась бы новизна и независимость. Нужно признать, у меня, кажется, неплохо получается руководить общиной.
— О, Хьюго, тут ты на высоте, — горячо заявила Бетти. — Думаю, у нас получится. А если бы тебе предложили остаться…
— То я бы ответил, что мне очень жаль, — твердо возразил он, — что я ушел на пенсию и не заинтересован в постоянной работе.
— Да, дорогой, так будет лучше.
Садясь в машину, они не разговаривали, каждый был погружен в свои мысли. Когда машина отъехала от дома Дойчев, Рэймонд спросил:
— Что теперь делать?
— А что мы можем сделать? — свирепо огрызнулся Дрекслер. — Начнем готовить вечеринку по поводу возвращения Смоллов.
Глава 53
— Жена сказала мне, что вы нас навестите завтра вечером, — сказал шеф полиции Лэниган, — но я оказался поблизости…
— Конечно, — ответила Мириам. — Оставайтесь на чашку чая.
Она встала с дивана и направилась на кухню. Глаза шефа скользнули по ее животу, и он произнес:
— Ну, Дэвид, вижу, времени вы не теряли. Не зря съездили. Но вы нашли там то, чего искали?
— Да, — ответил ребе, помогая Мириам готовить чай и предложив гостю сливки и сахар. — Все было хорошо, мы нашли то, что искали, прямо в день приезда.
— Ну и отлично. Все же странно, что вы оставили работу на три месяца, особенно при такой конкуренции. Хотя если судить по встрече, которую вам устроили, вы знаете, чего хотите… — неохотно добавил он.
Неужели шеф порицал его за то, что он рисковал потерять работу? Ребе был тронут.
— Да, ребе Дойч хороший человек, — сказал он. — Он понравился в общине?
Лэниган энергично кивнул.
— Очень впечатляющий человек. Он создан для этого. — Он оценивающе взглянул на
