в V в. и участвовавшем в бурных событиях того периода, потрясавших европейский континент. В саге много внимания уделяется также конунгу Вилькинусу в стране Вилькинии.
Выше уже говорилось о том, что русский эпосовед А. Н. Веселовский отождествлял вильтинов из этой саги с велетами/вильцами — народом, оставившим яркий след в истории средневековой Европы, создавшем свою область Вильтения (Wiltenia) во Фризии, возводившим города от Фризии и Баварии до Британских островов. С вильтинами во Фризии боролся франкский король Дагоберт (начало VII в.), который покорил их и фризов, разрушил Вильтенбург, а Пипин Геристальский совершенно подчинил Фризскую Славонию и Голландию, назвав эти области восточной Францией. Но оставался еще один Вильтенбург (Вильцбург), к югу от истоков реки Раданицы (Rednitz), между Нюрнбергом и Донаувёртом.
Вильцы/вильтины прославились упорным сопротивлением Карлу Великому, и потому их имя осталось не только в немецких средневековых сказаниях, собранных в Тидрексаге, но и во французских средневековых поэмах под именем lutis leutis, т. е. лютичи. Французский эпос своими преданиями, в основном, восходил ко временам Карла Великого, хотя оформился в более поздний период, в ІХ-ХІ веках. Его исследователь А. И. Дробинский писал, что в поэме «Песнь о Роланде» упоминается король лютичей Дапамор, воевавший с Карлом и убитый одним из его паладинов. И в образе Дапамора, полагал Дробинский, отразилось реальное историческое лицо — князь лютичей Драговит, в союзе с саксами боровшийся с Карлом. В имени Дапамор — Dapamort, по мнению Дробинского, слышится офранцуженная западнославянская фонема «добо», т. е. «добро», очень распространенная в западнославянских именах и названиях. Так, например, ободритский князь, восставший в 862 г. против Людовика Немецкого, о неудаче которого в походе против ободритов упоминают Вертинские анналы, назывался Добомысл; крепость, построенная и впоследствии сожженная в 1160 г. Никлотом в неравной борьбе с Генрихом Львом и датчанами, называлась Добин. «Добо» в модифицированной форме dapa, с частым во французском эпосе устрашающим окончанием «mort», могло, по предположению Дробинского, стать во французском эпосе обобщенным литературным именем для славянского князя, ожесточенно боровшегося с западным рыцарством.
Помимо лютичей, согласно Дробинскому, во французском средневековом эпосе были хорошо известны и Русь, и Восточная Европа. В «Renaut de Montauban» (конец XII — начало XIII в.) среди приближенных Карла Великого упоминается «русский граф». Дробинский полагал, что здесь могла отразится служба выходцев из Руси при дворе Генриха I и Анны Ярославны или Анны Русской (Anna Russa, а также Anna Rufa — Анна Рыжая). Но в большинстве своем, отмечал Дробинский, русские персонажи французского эпоса (или персонажи, имевшие отношение к Руси), оказываются во враждебном лагере, т. е. выступают противниками Карла Великого. В поэме «Fierabras» (вторая половина XII — начало XIII в.), написанной в типичном для того периода жанре «жеста» (chansons de geste), богатырь Фьерабрас, сын эмира Балана, царь Александрии и Вавилона, правитель Кельна и Руси, вторгается в Рим, убивает папу, берет Иерусалим и похищает мощи Христовы, но будучи взят в плен, становится верным паладином Карла Великого.
Самое сочетание Александрии, Вавилона, Рима, Иерусалима и Кельна с Русью, подчеркивает Дробинский, свидетельствует о том значении, какое придавалось Руси во французском средневековом эпосе. То, что правитель Руси и Кельна отождествляется с «сарацином», не должно удивлять, поскольку под именем «сарацинов» в средневековых французских сказаниях выводились все «язычники» и противники Карла Великого. В «Песне о Роланде» Роланд был убит в сражении с «сарацинами», хотя в исторической действительности отряд Карла Великого был разбит, скорее всего, отрядом басков.
В «Песне о саксах» («Les Saisnes»), написанной в конце XII в. французским поэтом Жаном Боделем, его герой также носит имя Фьерабрас и прозывается «великан Фьерабрас Русский». Он выступает в союзе с саксами против Карла и помогает королю саксов Гитеклену (историческому Видукинду Саксонскому). Дробинский полагал, что образ Фьерабраса Русского также мог быть навеян историей жизни князя лютичей Драговита. Лютичи, благодаря своей героической борьбе против Карла Великого, во французских преданиях приняли исполинские черты и превратились в обобщенный образ великана Фьерабраса Русского, как в «Песне о саксах». Хотя великаны — распространенный эпический образ, но по замечанию Дробинского, Фьерабрас Русский выделялся в их ряду большей жизненностью. Французские предания сохранили достаточно реалистические черты в описании внешности этого литературного героя: исполинского роста, с прекрасной гривой русых и курчавых волос, рыжеватой бородой и рубцеватым лицом.
Не исключено, высказывает другое предположение Дробинский, что в русском великане французского эпоса нашел известное отражение обобщенный образ былинного киевского богатырства, занесенный в это время в далекую Францию. Во всяком случае, этот образ «русского великана» весьма показателен для представлений западного общества о могуществе Руси. Возможно, что довольно частным французским рыцарским и эпическим прозванием Fierabras (собственно, Железная рука) передано древнерусское «хоробр»[843]. Литературное имя «Фьерабрас» вполне могло быть переводом славянского имени Хоробр (др. — рус. Храбр), поскольку «fier à bras» переводится и как «храбрая рука». М. Халанский вообще отмечал, что слово хоробр было более старинным синонимом слова богатырь[844].
Как напоминалось выше, перевод иностранного имени на родной язык для лучшей адаптации незнакомых имен было вполне распространенным явлением, например, в период обновления традиционных именословов, вызванном принятием нового религиозного учения (греч. Агафон и русский Добрыня и пр.). В этом смысле дальнейшее исследование такой темы как сведения о Руси в западноевропейском средневековом эпосе могли бы дать много нового материала для изучения древнерусской истории, но вместо этого даже связь такого героя французских chansons de geste как богатырь Фьерабрас Русский с русской историей отрицается в современной науке.
Все приведенные рассуждения о Руси, о древнерусских героях в западноевропейских эпических произведениях важны здесь для понимания того, что все эти известия не могли обойти стороной и скандинавские страны. Внимательное штудирование норвежским двором старофранцузского эпического наследия о Карле Великом и немецких сказаний о Тидреке Бернском, выразившееся в различных переложениях и компиляциях на древненорвежский язык произведений европейского средневекового эпоса, естественным образом знакомило исландско-норвежские образованные слои и со сведениями о Руси и древнерусских князьях и героях богатырского эпоса.
Помимо информации из переводных произведений у норвежской знати в XII–XIII вв. были и прямые связи как с южнобалтийскими славянскими землями, так и с Русью. К 1251 г. относится поездка норвежских послов в Новгород для урегулирования спорных вопросов по северной границе, согласно «Саге о Хоконе Старом», составленной сразу после смерти Хокона IV Стурлой Тордарсоном. Во время пребывания в Новгороде могли быть записаны и летописные предания, и фрагменты русских былин, поразившие воображение
