трудом верилось.
— На отказы нет сил, а по-настоящему помочь мог бы только целитель.
— Впервые жалею, что боги обделили даром.
Как и меня способностью находить подходящие слова.
Пьер тем временем устроился за столом, с совершенно равнодушным видом поговорил с цветущей от улыбки Мод и стал недовольно поглядывать на Ноэля. Как последнему вообще удалось уболтать его прийти уму непостижимо.
Пожалуй, хватит на сегодня достойного и не очень общества. Самое время распрощаться, сославшись на дурное самочувствие и запереться в собственной комнате. Стоило подумать, и проклятая дверь, которую велю Терку заколотить, снова открылась и впустила господина дознавателя. Спасите, боги. Я ведь и сбежать не смогу.
— Доброго дня, господин Эрван, — улыбнулся Ноэль. — Не ждал увидеть вас здесь сегодня.
Реджис не казался измотанным. Скорее, наоборот. Побрился, переоделся — и не скажешь, что полночи выслеживал опасную тварь. Только по лицу было ясно: настроение совсем не улучшилось.
— Служебные дела и ужин никто не отменял, — прозвучало вполне миролюбиво, но надеяться, что он внезапно ослеп, оглох и ничего не понял, глупо.
— Где же ваша сестра? Очень жаль, что она не появилась утром в магистрате. Я бы послушал ее рассказ.
— Риза предпочла заниматься отправкой пойманного зверя в заповедник. Она собиралась навестить госпожу Сорель, и, возможно, у вас появится шанс.
— Надеюсь на это, — Ноэль поудобнее облокотился на стойку и мельком взглянул на Пьера, чьи губы поджимались все сильнее, выражая недовольство. В таверны он ходить не любил, а потому, какие бы дела не собирался обсуждать, беседа могла сорваться в два счета. — Что ж, меня ждут. И поскольку я не спешу, то, возможно дождусь и расспрошу вашу сестру. Поправляйтесь поскорее, Сорель. Не терпится услышать и вашу версию событий.
Реджис дождался, пока Ноэль на прощание склонил голову и неспешно отошел.
— Нужно поговорить, Сорель, — произнес он. — Прямо сейчас и наедине.
— О, боги. Ночью меня чуть не сожрали, я едва стою на ногах и собиралась отдохнуть.
— Это первый вопрос. Зачем было вставать?
— А остальные?
— Их много.
Я безнадежно развела руками.
— Тогда в кабинет.
Реджис не сказал ни слова, наблюдая, как я медленно поднимаюсь по лестнице. Несколько часов назад по ней же он нес меня на руках и, если бы не обстоятельства, можно было бы считать воспоминание приятным.
Наступил час, когда день оказался на исходе, не успев превратиться в вечер. В это время в кабинете уже не хватало предзакатного света, и приходилось зажигать первую свечу. Тонкая кружевная занавеска приобретала оттенок топленого молока и отбрасывала узорчатую тень. А поверхность стола, дерево для которого тетка Женива выбирала лично, становилась темнее и отливала красным. Все как в детстве, когда я заглядывала в приоткрытую дверь.
Реджис терпеливо ждал, пока зажгу свечи, не прибегая к магии, усядусь в кресло. Наблюдая, он конечно же заметил, как медленно я устраивала ногу и дважды поморщилась.
— Если собираетесь отчитать, начинайте быстрее.
— А поможет?
— Выбора-то нет. Но рана болит, а вы стоите в дверях — я точно не убегу.
Он неспешно передвинул стул, стоявший у стены, сел, и мы оказались друг напротив друга.
— Ну и зачем было подниматься с постели? Разве Риза не велела отдохнуть и дождаться ее прихода?
— Я должна была поговорить с Эри.
— И что она ответила?
К сожалению, ни одна из уловок, к которым бы посоветовала прибегнуть Элти, не возымеет действия. Реджис не забудет, зачем пришел, если изобразить дурное самочувствие, слезы или улыбку, с которой можно приблизиться, провести рукой по его волосам, обнять, сесть на колени. Раскусит в два счета.
— Пообещала не делать глупостей.
— Жаль, я не услышу того же.
— Я не могла оставаться на месте и ждать.
— Можно было найти стражников. Меня. Ризу.
— И потерять время? Эри могла угодить в пасть чудовищу.
— Куда лучше угодить туда самой, верно?
О, боги. Матушка умерла, когда мне было десять, в двенадцать я попала в приют, в пятнадцать в Гавронскую школу, где никто за пределами занятий не указывал, как себя вести. И тем более не тыкал носом в собственные ошибки.
— Реджис, я поступила опрометчиво — признаю. Может, на этом закончим?
— Сорель, это не шутки.
До ссоры с криками и оскорблениями он не опустится, или я ничего не понимаю в людях. Но злость и раздражение никуда не делись и проскальзывали в точных чеканных фразах, прямой спине, переплетенных в замок пальцах, плотно сжатых губах.
— Уже ничего не поделать.
— Достаточно хотя бы иногда слушать, что я говорю. И не спорить, — добавил, опережая возражение. — Я не смогу оказываться рядом постоянно, а везение не вечно.
— Знаю. И Анри, и вы с Ризой появились вовремя. А я почти справилась.
— А если бы нет? Если бы не вышло?
В его взгляде появилось то, из-за чего пульс бился быстрее и несколько часов назад, и во время ночного разговора. Выдумать в ответ какую-нибудь колкость или отшутиться было бы грешно перед богами. Реджис злился не потому, что я не послушала совета.
— Тогда, пожалуй, мы бы здесь сейчас не сидели.
Он мотнул головой, отвернулся к окну и, вероятно, хотел сказать гораздо больше, чем собирался.
— Нельзя было так глупо рисковать, Сорель. Что в словах «оставаться дома» непонятного? Или на все, что я говорю, можно наплевать? Эри бы все равно нашли. Раньше или позже. Я уж молчу, как это могло помешать Ризе.
— Мешать я не хотела. Но и оставлять Эри неизвестно где тоже. И, если помните, это вы оставили ее в таверне как важного свидетеля.
— Наивно рассчитывал на благоразумие.
— Я всего лишь пыталась помочь.
— Наплевав на запрет выходить.
— Вы не можете мне запрещать.
— Вообще-то могу.
Мы возвращались к тому, с чего начали несколько месяцев назад. Установившаяся связь трещала по швам. Если не прекратить, она будет безнадежно утрачена.
— За последние пару часов, — я понизила голос. — Только немой не сказал, что «нельзя глупо рисковать». Думаете, я не понимаю? Или не испытываю страха или сожаления? И Эри тоже? Моя нога будет напоминать о прошлой ночи до конца дней. Если повторять упреки по сотне раз, легче не станет.
— Я не пытаюсь упрекнуть, Сорель, — гораздо мягче произнес Реджис. — Но слишком хорошо представляю, что могло случиться. И хотел помочь. Но как, если ты не позволяешь?
Прямота, с которой сказаны слова, его взгляд, обращение лишили способности ответить. Реджис не прибегал к магии, но как обычно умудрился попасть в самую точку. Принять помощь, не ожидая, что рано или поздно спросят долг? Поверить, что такое вообще возможно? Доверять кому-то полностью?
