Новый понтифик был ученым, автором пятитомного исследования, посвященного его любимому герою, святому Карло Борромео, знаменитому архиепископу Миланскому, жившему в XVI веке и являвшемуся одним из вдохновителей контрреформации[363]; этот труд самым естественным образом сблизил автора с библиотекарем Ватикана монсеньором Ратти, впоследствии ставшим папой Пием XI. Именно с его благословения в 1925 году Ронкалли начал свое дипломатическое служение, во время которого он побывал в Болгарии, Турции и Греции, где в период германской оккупации будущий папа неустанно заботился о евреях. В декабре 1944 года Ронкалли был назначен в Париж в качестве нунция, где он последовательно оказывал поддержку движению священников-рабочих. В 1953 году он стал кардиналом и патриархом Венеции, пребывая в этом сане вплоть до своего избрания папой. всего лишь через три месяца после его избрания, «Оссерваторе романо» сообщила, что у папы три больших проекта: созыв диоцезного синода в Риме, Вселенского собора в Ватикане и пересмотр Кодекса канонического права. Из всех этих замыслов второй, безусловно, являлся самым амбициозным; многим казалось странным, что папа сам не объявил о созыве Вселенского собора. На самом деле папа, по всей вероятности, проверял реакцию общественности. Время, проведенное им на Балканах, обогатило его бесценным опытом в области отношений с восточными церквями, поэтому он всячески стремился выяснить, — настолько деликатно, насколько он только мог, — их отношение к его инициативе. Если бы их реакция оказалась положительной, папа смог бы расширить состав собора за счет представителей восточных церквей; в противном случае участие в работе собора ограничилось бы одной римско-католической церковью.
«Старую гвардию» Ватикана охватил ужас. Папа Пий XII был убежденным автократом: он, и только он отдавал приказания; епископы и даже кардиналы существовали исключительно для того, чтобы воплощать их в жизнь. Теперь же вдруг последовало предложение собрать вместе всех епископов мира для свободного и лишенного какого бы то ни было контроля обмена мнениями. Даже либерально настроенный кардинал Монтини, архиепископ Миланский и будущий папа Павел VI, полагал, что новый папа «разворошил осиное гнездо». Однако папа Иоанн решился. Время папской автократии осталось в прошлом. Отныне церковь должна была стать коллегиальным органом, а папа и епископы должны были разделить ответственность между собой. Нельзя было и далее отворачиваться от реалий современной жизни. Aggiornamento, обновление — таков был новый лозунг — подразумевало возвращение церкви и ее вероучения к их истокам. Как сказал папа, настало время распахнуть окна церкви и впустить немного свежего воздуха.
Предстояло выполнить огромный объем предварительной работы, прежде чем смог состояться запланированный созыв собора. Диоцезный синод — что примечательно, первый в истории папства — был созван в Латеранском дворце в январе 1960 года; однако Второй Ватиканский собор (он являлся XXI Вселенским собором римско-католической церкви) открылся лишь по прошествии двух лет, 11 октября 1962 года. На открытии в соборе Святого Петра присутствовали 2450 делегатов, в основном епископы и главы церковных орденов, благодаря чему это собрание стало самым представительным за всю историю церкви. Почти половину делегатов составляли неевропейцы; 250 человек прибыли из Африки, примерно столько же — из Азии, тогда как из Латинской Америки — целых 600. Семнадцать православных и протестантских церквей прислали на собор своих наблюдателей. Приветственное обращение папы к собравшимся излучало оптимизм: «Мы полагаем, что нам не следует внимать тем пророкам тьмы, которые всегда предвещают беду, словно конец света уже на пороге… Церковь никогда не должна отступать от священного наследия истины, полученного от святых отцов. Однако в то же время она всегда должна следить за настоящим, за новыми условиями и новыми формами жизни, проникающими в современный мир, который открывает новые пути… Поэтому церковь не наблюдает безучастно за удивительным прогрессом познавательной деятельности человеческого гения… Собор, начинающий сегодня свою работу, озарил церковь подобно заре, предшественнице самого прекрасного света. Сейчас это только утренний рассвет. Но даже при этих первых лучах наступающего дня как много радости переполняет наше сердце! Все здесь дышит святостью и вызывает великую радость. Давайте же созерцать звезды…».
Менее чем через год, 3 июня 1963 года, после самого короткого понтификата за 200 лет[364], папа Иоанн XXIII умер от рака. Созыв Вселенского собора был его идеей и во многом результатом его усилий, и хотя большинство финальных соборных постановлений явились заслугой других, — и прежде всего преемника папы Иоанна, — с первого до последнего дня своей работы собор был проникнут его духом. Всего за пять лет папа Иоанн обратил церковь лицом к XX веку. Он протянул руку другим христианским церквям, а также евреям, по отношению к которым он всегда проявлял особые чувства. Будучи апостолическим делегатом в Турции во время Второй мировой войны, будущий папа спас жизни нескольких тысяч еврейских детей из Румынии и Болгарии, снабдив их бланками свидетельств о крещении; кроме того, в течение года после своего избрания папа Иоанн сделал то, что Пий XII отказывался даже обсуждать: он вычеркнул фразу про «вероломных иудеев» из чина богослужения в Страстную пятницу. Как-то раз во время своего проезда по улицам Рима ему довелось ехать мимо синагоги, из которой выходили верующие; папа велел остановить автомобиль и вышел, чтобы поговорить с этими людьми и благословить их. Неудивительно, что в ночь накануне смерти папы главный раввин Рима в сопровождении множества иудеев пришел в собор Святого Петра, чтобы помолиться.
В сущности, до самого назначения Джованни Баггисты Монтини в 1954 году архиепископом Милана вся его служебная карьера прошла в папском секретариате. Сын преуспевающего адвоката и депутата парламента, он уже в 1937 году в возрасте 40 лет был назначен помощником кардинала Пачелли, в то время государственного секретаря, в тени которого ему предстояло пребывать в течение следующих 17 лет. В 1953 году Монтини отказался от кардинальской шапки, понимая, что этот сан лишит его исключительно влиятельной должности; однако, по-видимому, вскоре после того случая его влияние, так или иначе, стало сходить на нет. Будучи относительным либералом, он почти открыто противостоял реакционно настроенной «старой гвардии», включая самого Пия XII, который начал им тяготиться; Монтини, разумеется, прекрасно понимал, что его назначение в Милан на деле являлось почетной отставкой. Еще одним знаком немилости (помимо решительных и неоднократных проявлений недовольства со стороны самих миланцев) стало то, что членство в Священной коллегии оставалось для него недоступным; между тем, не имея кардинальской шапки, он, разумеется, не мог рассчитывать на избрание (на что, в свою очередь, многие надеялись) следующим папой.
Авторитарным руководителям (а Пий XII был автократом как никто другой) свойственно мало либо вообще не думать о преемнике. Пожалуй, одним из проявлений авторитарной натуры папы Пия (поговаривали, что частенько он бормотал: «После нас хоть потоп») было то, что, по-видимому, он не доверял своим кардиналам и вообще на удивление мало ими интересовался. За 19 лет своего понтификата Пий XII провел лишь две консистории, а когда он умер, Священная коллегия, максимальная численность которой была установлена папой Сикстом V в количестве 70 человек, насчитывала в своем составе всего лишь 51 кардинала, половина из которых уже давно перешагнули 80-летний рубеж. Эта ситуация была исправлена папой Иоанном XXIII вскоре после его избрания. Уже на первой созванной им консистории, когда архиепископ Монтини наконец-то получил кардинальскую шапку, папа Иоанн отменил максимум папы Сикста, и к 1962 году Священная коллегия насчитывала в своих рядах не менее 87 человек.
