громко, что на них стали оборачиваться.
«Женюсь!» приветливо помахал рукой Фома любопытствующим.
Мэя горячо продолжала:
— Сами говорите, что сердцу не прикажешь, а сами просто спасаете меня!
Она прошептала последние слова шепотом, но гневно.
— Ни чего себе просто! — присвистнул Фома. — Потому и спасаю, что сердцу не прикажешь! Ты думаешь, завалить этого Скарта будет просто, безрассудная женщина?.. Знаешь, что такое красивая, но безрассудная женщина? Это все равно, что золотое кольцо в носу у…
«Что-то меня на притчи потянуло!» — удивился он.
— Я не об этом и вы это прекрасно знаете! Вы… вы…
В глазах у Мэи стояли слезы. Ну что тут делать? Фома привлек ее к себе и поцеловал в лоб, потом подумал — и в губы; они были сладкие, как карамелька.
— Девочка моя, — сказал он примиряюще. — Давай сначала выберемся отсюда, а там уж разберемся: просто я тебя спасал или не просто…
Мэя отодвинулась от него.
— Ну, а в-третьих, — вздохнул Фома, — мне нужно знать, в чем разница между кругами.
— Я же сказала, это одно и то же. Во всяком случае, насколько я знаю. Может, я знаю не все?
— Может и все, да только как это узнать?..
Фома в раздумье разглядывал зал и танцующие пары.
— Кто может знать об этом?..
Он увидел Меркина.
— Меркин, например, может?
— Не знаю, может быть…
Видно было, что Мэя изо всех сил пытается помочь ему, но не знает как, в глазах ее все еще стояла вселенская боль. «А вот скажет ли Меркин? — думал Фома. — Он пока не понимает, куда я клоню, хотя сразу встал на мою сторону. Если подойти к нему с Мэей, он может ничего не сказать, и оставлять ее одну нежелательно, действительно, выкинет какую-нибудь штуку. Да и Скарт способен на все, наверняка нападение ночью его рук дело. Нет, ее оставлять нельзя! Где Док, в конце концов? Уже сутки!..»
— У тебя есть подруги здесь?
— Нет… — Мэя удивленно посмотрела на него.
— А приятели? — снова спросил он.
— У меня здесь приятелей! — неожиданно резко сказала Мэя, и покраснела. — Вас какой интересует?
— Господи, Мэя, извини! Я настоящий болван! — пробормотал Фома, дотрагиваясь до нее. — О!.. Может быть, это как раз то, что нам надо!..
По залу, лавируя межу танцующими, шел капитан Блейк. Они уже разговаривали друг с другом после инцидента со Скартом и сразу почувствовали взаимную симпатию и не только из общей неприязни к шефу тайной полиции. Блейк, тогда же прямо и во всеуслышание заявил, что граф может рассчитывать на его поддержку.
— Все, что угодно, граф!.. — Блейк комично раскинул руки, едва услышал просьбу.
— Отлично!.. — Фома пригрозил Мэе, которая скорчила недовольную физиономию.
— Да, кстати! — вспомнил он. — Вы не знаете, почему я в черном, когда все в красном?
Блейк и Мэя переглянулись, потом капитан сказал:
— Это цвет жертвы, как правило. Так что вы…
— Но те двое были в красном.
— Обед еще не кончен, граф, — сказал Блейк. — Впрочем, вы развеселили его величество сватовством и вызовом, и я думаю, что он не захочет остаться без развлечений на ближайшие дни. До Скарта охотников не осталось в радиусе двухсот миль.
— Ох и коварного же короля вы себе нажили! — усмехнулся Фома.
— Какой ни есть, а он наш…
Блейк только внешне производил впечатление простака — улыбающегося и всем довольного. Но кому удавалось поймать взгляд его пронзительных голубых глаз, понимали, что простоватость его маска. Фоме пришла в голову одна мысль.
— Да, вот еще, — сказал он. — Может быть, вы, капитан, знаете, в чем разница между розовыми и голубыми кругами? Все остальные от меня шарахаются!
— Вы с ума сошли, ваше сиятельство! — захохотал Блейк. — Хотите меня посватать к Скарту?
— Вас сосватаешь, как же!
— Я не знаю, в чем там разница, но мой дед все время говорил: кто имеет два кольца — доживает до конца!
Мэя впервые улыбнулась:
— Мудрый у вас был дедушка!
— Нет, правда! Он имел в виду естественный конец: сто и более лет! То есть тот предел, который положен нам здесь. Сам он дожил до девяноста и тут этот мор, стали отбирать розовые круги, отобрали и у него… Вот такая картина, граф! А в чем разница, может, это и не существенно, а?.. — Блейк хитро усмехнулся в усы.
— Господин советник, целую ручки вашему превосходительству!
— Вы когда-нибудь прекращаете паясничать?.. Что вы затеяли?
— У меня к вам два вопроса, господин советник.
— Вы не ответили на мои.
— Простите?.. Ах, да конечно!
— Что конечно?
— Господин советник, я странствующий рыцарь, меня княжны не любят!.. А затеял я, товарищ советник, побиение филистимлян и мне нужна ослиная челюсть. Это первое незапатентованное изобретение Самсона — кастет.
— Ну все, понесло! — вздохнул Меркин. — Давайте лучше ваши вопросы.
Фоме очень нравился уровень отношений, установившийся между ним и Меркиным. Не нудный Телемак с Ментором, а этакий новый Панург и сильно исхудавший и постаревший мсье Жак, не совсем утративший задор своей «шпажонки», судя по ночной пташке.
— Вам случайно Доктор не попадался?
— Какой доктор?.. А-а, ваш приятель? Нет, как исчез, вслед за вами, так и…
— Куда он поперся?! — чертыхнулся Фома.
— Не знаю, вам лучше знать!
— А что он все-таки сказал перед исчезновением? Вы не могли бы повторить дословно, это важно!
— Он сказал: ого! — потом: молодец! — последнее, кажется, с сомнением.
— Нет, это «ого» он сказал с сомнением, а «молодец» он мог
