Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
из детей отнести беременной тарелку супа и стакан горячего молока, чтобы потом люди не говорили, что она, Антония, у себя дома уморила женщину голодом. Так продолжалось изо дня в день, и вскоре Конча поднялась на ноги и стала есть вместе с остальными членами семьи. Антония притворялась, что не видит Кончу, но, по крайней мере, перестала во весь голос оскорблять любовницу мужа всякий раз, когда та проходила мимо. Постепенно мать семейства сменила гнев на жалость. Увидев, что Конча худеет с каждым днем, превращаясь в пугало с огромным животом и темными кругами вокруг глаз, Антония стала резать кур на бульон, а когда их уже не осталось, она решилась на небывалый шаг, обратившись за помощью к Риаду Халаби.
– Я родила шестерых, не считая тех, что скончались при рождении, но никогда не видела, чтобы женщина так болезненно переносила беременность, – объяснила она, покраснев. – Знаешь, Турок, от нее остались лишь кожа да кости. Она ничего не ест, а как возьмет что-нибудь в рот, у нее тут же начинается рвота. Мое дело сторона – я тут ни при чем. Но что я скажу ее матери, если Конча умрет? Я не хочу ни за что отвечать!
Риад Халаби на своем грузовичке отвез Кончу в больницу, и Антония тоже поехала с ними. Вернулись они с пакетом разноцветных пилюль и новым платьем для будущей мамы: старое было ей уже по пупок. Несчастье другой женщины заставило Антонию вновь пережить злоключения собственной молодости: она вспомнила свою первую беременность со всеми ее тяготами. Несмотря на обиду, она не желала сопернице такой же горькой судьбы, какая выпала на долю ей. Антония не злилась на Кончу – лишь тихо ей сочувствовала. Она стала относиться к любовнице мужа как к заблудшей дочери – с грубой заботой, под которой таилась нежность. Девушка в ужасе наблюдала за отвратительными преображениями своего тела. Она стыдилась своей бесформенной фигуры, подтекания мочи, утиной походки, отвращения ко всему, что ее окружало, и нежелания жить. Бывали дни, когда Конча просыпалась совсем больная и не могла встать с кровати, и тогда Антония велела детям по очереди ухаживать за беременной, пока сама она отлучалась по делам. Она старалась побыстрее закончить работу и пораньше вернуться домой к Конче. Однако иногда девушка просыпалась в бодром настроении, и когда Антония без сил приползала домой, ее встречал чисто прибранный дом и готовый ужин. Конча наливала ей кофе и стояла рядом, пока Антония его не выпьет, глядя на хозяйку дома ясными глазами благодарного животного.
Ребенок родился в городской больнице. Он не торопился появляться на свет, и Конче Диас сделали кесарево сечение. Антония не отходила от нее восемь дней, и все это время детьми семьи Варгас занималась учительница Инес. Антония вместе с молодой матерью и младенцем возвратилась домой на грузовичке хозяина магазина, и вся деревня Аква-Санта вышла приветствовать их. Конча улыбалась, а Антония демонстрировала соседям новорожденного с гордостью бабушки, объявляя всем, что малыша назовут Риад Варгас Диас – в честь Турка. Без него мать мальчика не смогла бы вовремя попасть в родильный дом. И, кроме того, именно Риад взял на себя все расходы: ведь папаша Варгас полностью устранился от дел, притворившись пьяным в стельку, чтобы не тратить свое закопанное в землю золото.
Через две недели после родов Томас потребовал, чтобы Конча Диас вернулась к нему в гамак, несмотря на свежий рубец от кесарева сечения и огромную повязку на животе. Но тут, подбоченившись, вышла вперед Антония Сьерра: впервые в жизни она решилась не идти на поводу у мужа. Старик попытался вытащить из брюк ремень и выпороть жену, как раньше, однако она ему не позволила – накинулась на него с такой яростью, что удивленному мужу пришлось отступить. И эта капитуляция стала началом его конца. Наконец-то Антония поняла, кто из них сильнее. Тем временем Конча Диас, оставив новорожденного сына в уголке, схватила тяжелую глиняную миску с явным намерением швырнуть ее в голову Томасу Варгасу. Тот сообразил, что преимущество не на его стороне, и ушел из дома, бормоча проклятья. Вся деревня узнала о случившемся, потому что сам Варгас поведал об этом девочкам в борделе, которые тоже подтвердили, что старик уже не тот, что раньше, и его попытки строить из себя племенного жеребца – всего лишь хвастовство, не имеющее под собой ни малейших оснований.
После этого происшествия все изменилось. Конча Диас быстро выздоровела, и, когда Антония уходила на работу, именно Конча копалась в огороде и вела домашнее хозяйство. Томас Варгас смирился с унижением и покорно возвратился в свой гамак, где спал в одиночестве. Он отводил душу, мучая детей и разглагольствуя в таверне о том, что женщины – они как мулы: понимают только кнут. Однако дома старик больше не пытался прибегнуть к физическим наказаниям. Напиваясь, он кричал во всеуслышание, что двоеженство не лишено преимуществ. Священник посвятил несколько воскресных проповедей опровержению данного мнения Томаса, чтобы у этого убеждения, способного отправить в тартарары христианский постулат о моногамии, не возникало новых сторонников.
В деревне Аква-Санта могли закрыть глаза на то, что кто-то держит свою семью в черном теле, буянит и не возвращает одолженные деньги – за исключением проигрышей в азартные игры. Когда проводились петушиные бои, зрители держали свернутые банкноты между пальцев, чтобы никто не смог подсмотреть, о какой сумме идет речь. А при игре в домино, в кости или в карты деньги размещали на столе слева от игрока. Иногда водители грузовиков нефтяной компании задерживались в деревне на некоторое время, чтобы сыграть в покер. Они, хоть и не показывали своих денег перед началом партии, в конце игры платили до последнего цента. По субботам в бордель приходили охранники из тюрьмы Санта-Мария и проигрывали в таверне свое недельное жалованье. И даже они, будучи бо́льшими негодяями, чем охраняемые ими заключенные, не отваживались сесть за стол, если не могли заплатить в случае проигрыша. Правил не нарушал никто.
Томас Варгас никогда не делал ставок, но любил смотреть за игроками. Он наблюдал за игрой в домино, в первых рядах смотрел петушиные бои и записывал выигрышные номера лотереи, которые объявляли по радио, хотя сам никогда в жизни не купил ни единого лотерейного билета. Его защищала от искушения врожденная жадность. Тем не менее, когда железная спайка жены и сожительницы укоротила его мужское самолюбие, он предался азартным играм. Сначала он ставил небольшие суммы, и только самые жалкие пьяницы садились с
Ознакомительная версия. Доступно 42 страниц из 207
