и думала: что я там забыла? Все снова начнут насмехаться, издеваться. Целый год я это терпела, неужели мне мало? Но я все равно делала над собой усилие, добровольно шла на кормежку этому зверью… Я знала, что доставлю тебе массу удовольствия, если не появлюсь в зале.
Диана молчала в полном сознании своей вины. Элеттра и рада была бы дальше терзать свою обидчицу длинной назидательной речью, выжимать из нее раскаяние, но что-то не позволяло ей это делать. Что-то очень похожее на жалость вынуждало ее мягче, даже с долей понимания относиться к Диане. Она прибавила примирительным тоном:
– Будь, пожалуйста, той Дианой, что я столько лет ненавидела. Будь лучшей. Зайди туда гордо, по-королевски, как ты это умеешь. Заставь всех, кто осуждает тебя, захлебнуться желчью от злобы.
Наконец Диана повернулась, задержала взгляд на своем бывшем враге, продолжая сохранять молчание. Взгляд ее был красноречивее любых слов. «Как же так вышло, что ТЫ стала мне ближе всех?»
– Все, Брандт, подобрала сопли и вперед. – Элеттра протянула руку. Диана вздохнула, нерешительно и смущенно протянула свою в ответ. Обе были необыкновенно взволнованы. Казалось бы, довольно простой жест, однако сколько чувств и эмоций он вызвал! Не первый раз они жмут друг другу руки. Только если тогда, на выборах Главной леди «Греджерс», они не чувствовали при этом ничего, кроме сильнейшей взаимной ненависти, то теперь…
Гордо, по-королевски, нога в ногу, Диана и Эл зашли в торжественный зал. Их не удивили и не расстроили ни нескрываемое замешательство большинства, ни откровенное раздражение, адресованное им. Лица… ну что за лица! На каждом застыло брезгливое выражение, точно Брандт и Кинг не просто присоединились к празднеству, а еще и облили всех присутствующих помоями. До чего же смешными они были, эти неугомонные девицы. Все укрепились в мысли, что Диана и Элеттра лишь кажутся такими непоколебимыми, бесстрашными. Но они ведь не казались, уверяю вас. То рукопожатие вернуло им силы, вооружило прочной уверенностью в себе и друг в друге. В этом нет никакой магии, и я нисколько не преувеличиваю. То, что испытали Эл и Диана, пожав руки, знакомо каждому, кто имел счастье повстречать надежного друга.
* * *
– Вечер добрый, сударыня! – воскликнул Элай, увидев Никки.
Парень тотчас налетел с объятиями. Никки прижала обе руки к своей груди, крест-накрест, как бы защищаясь, еще и зажмурилась вдобавок. До встречи с Элаем она наблюдала за Элеттрой и Дианой, с завистью и ревностью, и уже мечтала поскорее покинуть это отвратительное торжество.
– Задушишь… – сказала Никки, оттолкнув Элая.
– Я вот приехал сюрпризом, – сконфузился Элай, заметив, что девушка весьма не благосклонно настроена к нему.
– О, я в изумлении.
– Ну а если уж начистоту, то я здесь для того, чтобы узнать, почему ты, скотиняка такая, который день не отвечаешь на мои звонки и сообщения. Я хотел увидеть тебя.
– Не всем нашим желаниям суждено сбыться.
– Никки Дилэйн, да будет тебе известно: если мальчик и девочка решили встречаться, они должны хоть изредка уделять друг другу время. Это и есть отношения. Я – человек совсем далекий от всех этих нежнятинских заморочек, но все же стараюсь в какой-то мере с уважением к ним относиться.
Никки выглядела раздраженно-озабоченной. Как хорошо, что Искра до сих пор не объявилась. Присутствие двух таких крайне неприятных личностей в непосредственной близости Никки не вынесла бы. Ах, ну еще этот выход Дианы и Кинг, черт их дери! Все в одну кучу!
– Давай уйдем отсюда. Шумно.
Они отправились в парк, дошли до дальней беседки.
– По-моему, это место отлично подходит для разговора. Тишина. Нет свидетелей. Ну, говори! Никки, девочка моя, что произошло? – Элай смотрел на нее насмешливо, но Никки все-таки удалось уловить в его голосе чуть заметный оттенок беспокойства. Долгие минуты Никки решалась на что-то, боролась сама с собой.
– …А ты сам как думаешь, что могло произойти? – спросила она с улыбкой, безобразной такой улыбкой, вымученной, абсолютно ненужной при таких обстоятельствах. – Из-за чего я даже смотреть на тебя не могу? Почему мне так противно?
– ПМС, что ли?
– Дебил…
– Ты говоришь дебильными загадками, я даю дебильные ответы. Все честно! – Элай еле стоял на ногах, краснел и бледнел попеременно. Страшная мысль осенила его: «Она все знает! Но как?! Кто ей сказал? Неужели Рэми проболталась или нарочно созналась?»
Никки поглядела на него странным взглядом. Она все еще улыбалась, и, как обычно, за этой улыбкой много самых сильных, едких чувств ее скрывалось.
– Вот до чего довела тебя твоя патологическая лживость… Ты привык играть, притворяться. Никак не можешь выйти из образа. Но при этом ты все-все прекрасно понимаешь. Как ты там сказал?.. «Уничтожил» меня? Ох, мальчик мой, это ж как надо постараться, чтоб уничтожить меня!
– Тебя доктору показать нужно. Ты заболела, бредятину несешь, – ответил на это Элай и тут же подумал: «Она слышала наш разговор с Рэми в «Бриарей»! Стоп… Если слышала, то почему после своего дня рождения не оборвала общение со мной, даже встречаться согласилась? Выходит, кто-то другой услышал и уже потом, улучив удобный момент, передал ей. Вот так все было, ясно. ДА ЧЕРТ! Какая разница, как она узнала? ОНА УЗНАЛА! Вот, что главное… Что теперь делать? Что делать мне?!»
Никки, оказывается, что-то говорила Элаю, пока тот был занят размышлениями. Он до того встревожен был, разбит, что долго не мог внять ее голосу. Кажется, у него даже температура поднялась, тело пылало и дрожало, под ложечкой вдруг схватило. Расслышал Элай только последние ее фразы:
– …Ты все правильно сделал. Со мной так и надо. Ну, спасибо хоть, что видео удалил. Мне повезло больше, чем Циннии.
«И про Циннию все знает! Мы разве говорили про нее? Да… говорили. Надо же, слово в слово передали. Я погиб».
– Никки…
– Помнишь, ты сказал, что в вашей семье Рэми – добро, а ты – зло? – продолжала Никки с убийственно-спокойной интонацией. – Это далеко не так. Тихая, неприметная, до невозможности правильная… Ну ни дать ни взять, святоша! Такой она всегда мне казалась. Ох, как не права я была! Эта тварь ползучая переплюнула всех нас, ха-ха-ха! Спроси свою сестру как-нибудь на досуге, зачем она подставила Циннию. А она подставила ее, здесь никаких сомнений быть не может. Ты… одержимый желанием искупить вину перед сестрицей своей юродивой, даже не стал разбираться, повелся! Дурачок ты последний. Вот если со мной все как бы по справедливости получилось, то в случае с Циннией – увы и ах! Ха-ха… Видел бы ты ее сейчас! Это ошметок, отдаленно напоминающий человека! Вот ее вам удалось уничтожить, красавцы.
