будто плыл по течению. Тела никакого, а ведь я не успел провернуть самое главное дельце. Это нечестно. И вот на моем пути появился... Ну, назовем его «приятель». Вы понимаете. Один из них. Он считал, что я должен продолжить свою работу. Но только в этом вот теле. Именно в этом.
Следователь слушал его как загипнотизированный, а потом произнес:
— Но почему?
Подсолнух пожал плечами.
— Наверное, вы здорово его разозлили. Он решил отомстить. Вернее, пошутить. Ваш друг Каррас участвовал в изгнании дьявола, и ему удалось выдворить из тела ребенка, так сказать, кое-какие составные части. Так вот, другие... некоторым образом., части... были, мягко говоря, этим не очень довольны. Даже наоборот.— На секунду взгляд Подсолнуха остекленел, будто он вспомнил что-то страшное. Он передернулся, но быстро справился с собой.— И тогда он подумал, что благодаря своей выходке сможет вернуться назад. Надо было использовать это набожное героическое тело в качестве инструмента, чтобы...— Подсолнух неопределенно пожал плечами.— Ну, вы сами понимаете. Чтобы закончить мое дельце. Этот мой приятель прекрасно осознавал, что для меня оно очень важно. Он-то и привел меня к нашему общему знакомому, отцу Каррасу. Может быть, это оказалось не совсем кстати. Ведь голубчик Каррас в это время как раз загибался. Как вы говорите, «умирал». Так вот, в тот самый миг, когда он выскальзывал из своего тела, мой приятель и подсобил мне нырнуть в этот героический сосуд. Мы пронеслись мимо друг друга как два корабля в ночи, вот и все. Да, конечно, произошла маленькая неприятность, когда врач «скорой помощи» еще тогда, около лестницы, объявил Карраса мертвым. Разумеется, тот действительно умер. В известном смысле этого слова. А вы как думаете! Там ведь не мозги оставались, а сплошное желе. И кислорода не хватало. Просто несчастье какое-то. До чего же трудно быть мертвым Впрочем, не важно. Я-то выжил.
Пришлось приложить максимум усилий, чтобы выбраться из гроба. Но зато я от души повеселился, наблюдая, какой эффект произвело мое появление из гроба на брата Фэйна. Это даже немного прибавило мне сил. Да, шуточки частенько помогают нам удержаться на плаву. Особенно когда все происходит неожиданно. И кроме того, пришлось уйти в подполье. Ни много ни мало — на двенадцать лет. Слишком серьезными оказались повреждения мозговых клеток. Многие вообще погибли. Но мозг обладает удивительной силой, лейтенант. Можете спросить об этом у своего дружка, доктора Амфортаса. Хотя... Теперь, видимо, мне самому придется поинтересоваться у него.
Подсолнух на какое-то время умолк, а потом язвительно заметил:
— Что-то галерка не аплодирует. Вы что, не верите мне, лейтенант?
— Нет.
Ехидная ухмылка сползла с лица Подсолнуха, и он посерьезнел Киндерман вдруг увидел перед собой беспомощного, затравленного старика.
— Не верите? — Голос Подсолнуха дрожал.
— Нет.
Старик поднял на следователя умоляющий взгляд.
— Томми говорил, что не простит меня до тех пор, пока я не расскажу вам всю правду.
— Какую правду?
Подсолнух отвернулся и мрачно произнес:
— Они меня за это накажут.
И снова в глазах его замелькал неподдельный ужас.
— Какую правду? — повторил вопрос следователь.
Подсолнух задрожал В глазах его застыла мольба.
— Я не Каррас,— хрипло прошептал он.— Томми хочет, чтобы вы знали это. Я не Каррас! Пожалуйста, поверьте мне. Томми говорит, что, если вы не поверите, он не уйдет. Он останется здесь. А я не могу оставить брата одного. Прошу вас, помогите мне. Я не могу уйти без брата!
Киндерман удивленно поднял брови и наклонил голову.
— Куда уйти?
— Я устал. Я хочу и впредь существовать. Необходимость оставаться здесь уже отпала. Я хочу идти дальше. Ваш друг Каррас не имеет никакого отношения к этим убийствам.
Подсолнух внезапно подался вперед.
Киндерман резко отпрянул Никогда раньше не наблюдал он в этих глазах такого отчаяния и страха.
— Скажите Томми, что вы верите в это! — умолял старик.— Скажите же!
Киндерман затаил дыхание. Он ощущал, что сейчас должно произойти нечто очень важное. Но что? И откуда взялось это смутное предчувствие? Может быть, он поверил наконец словам Подсолнуха? Впрочем, сейчас это не важно, решил следователь. Только одно имело значение в этот момент.
— Я вам верю,— твердо и громко произнес он.
Подсолнух откинулся назад, сильно ударившись о стену, глаза его закатились, а из горла донесся все тот же странный, заикающийся голос:
— Я л-л-люблю т-тебя, Д-д-джимми!
Голова Подсолнуха бессильно упала на грудь, он закрыл глаза.
Киндерман вскочил со стула. Встревоженный, он бросился к Подсолнуху и склонился над ним. Но Подсолнух не издал больше ни звука. Лейтенант нажал кнопку вызова и торопливо вышел в коридор.
— Опять начинается,— на ходу бросил он Аткинсу.
Не теряя времени, Киндерман ринулся к дежурному телефону и позвонил домой. Трубку подняла жена.
— Дорогая, никуда не выходи из дома,— предупредил Киндерман.— И никого не впускай! Закрой двери, окна и никому не открывай, пока я не приеду!
Мэри пыталась было что-то возразить, но он перебил ее, повторил указания и, не дожидаясь ответа, повесил трубку. Потом вернулся к Аткинсу.
— Немедленно пошли людей к моему дому,— приказал Киндерман.
В этот момент из палаты вышла медсестра Спенсер и объявила:
— Он умер.
Киндерман уставился на нее непонимающим взглядом.
— Что?
— Он умер,— повторила медсестра. — У него только что остановилось сердце.
Киндерман заглянул в палату. Подсолнух навзничь лежал на кровати.
— Аткинс, подожди здесь,— пробормотал следователь.— Никуда пока не звони. Подожди немного.
Киндерман медленно вошел в палату. Он слышал, как вслед за ним поспешила и медсестра Спенсер. Девушка остановилась, а лейтенант подошел к самой кровати и посмотрел на Подсолнуха. Смирительную рубашку и ремни с ног уже сняли. Подсолнух был мертв, и смерть смягчила суровые черты его лица; теперь он казался спокойным и безмятежным, будто обрел наконец долгожданный покой. Киндерман вдруг вспомнил, что однажды уже наблюдал подобное выражение лица. Он попытался сообразить, когда же именно, а потом заговорил, не поворачивая головы:
— Он раньше просил о встрече со мной?
— Да,— кивнула медсестра Спенсер.
— И больше ничего?
— Я не совсем понимаю...— отозвалась медсестра и подошла к следователю.
Киндерман повернулся к ней.
— Он больше ничего не говорил?
Девушка сложила руки и неуверенно произнесла:
— Ну, не совсем...
— Что значит «не совсем»? Выражайтесь яснее.
В полумраке глаза ее казались совсем черными.
— Я слышала какой-то странный голос. В общем... такое иногда
