Она шла по полю, засеянному тюльпанами. Лепестки касались ее холодных ног и осыпались грязным, жухлым веером, ложась на мокрую землю, оставляя ничем неприкрытую сердцевину напоказ. Вскоре все поле погрязло в этом утомительном листопаде смерти и на нее смотрели только голые, беззащитные тычинки. Подобно пустым глазницам они зияли пустотой, продолжая свой медленный танец смерти. Ей вдруг стало очень страшно…
Марго проснулась. Это был всего лишь неприятный сон.
– Как хорошо, что мы не цветы, и сами выбираем, какой будет наша жизнь, подумала она. День только начинался, но солнце на правах хозяина уже пробралось в комнату и полностью завладело пространством.
– Доброе утро!
Марго всегда таяла от этого голоса, вселяющего уверенность, что ты любима, что ты единственная, и что ты бесконечно дорога его хозяину. Низкий тембр, с легкой хрипотцой, доводящей до мурашек, принадлежал ее любимому Вадику.
– И тебе того же, Марго озорно посмотрела на него.
Вадик аккуратно поставил поднос на кровать и присел рядом.
– Как приятно будить тебя таким образом, проговорил он, протягивая ей чашку кофе.
– Как приятно просыпаться от твоего голоса и запаха кофе, ответила Марго и с осторожностью взяла у него чашку с бодрящим, обжигающим напитком.
Их утренний флирт проходил всегда одинаково, Вадик приносил ей кофе в постель, и они болтали о пустяках, как то, где они будут сегодня ужинать, и куда отправятся на выходные. После кофе, Вадик всегда целовал Марго в губы и уходил на работу, предоставляя ее самой себе.
Это одиночество в ожидании любимого, было совсем не обременительным, ведь дни Марго были расписаны по часам. Салоны, массажи, фитнес, спа, и, конечно же обожаемый ею шопинг разделяли ее радостные, не запятнанные житейскими проблемами будни. Такое непринужденное времяпрепровождение здорово отражается на лице и Марго была ярким тому примером. Она выглядела превосходно, высокая, стройная девушка с каштановыми волосами, упругой кожей и оливковыми глазами, она ловила на себе в отражении витрин восхищенные взгляды мужчин. Да что там мужчин, и женщин тоже. Но не только фигура и красивое лицо делали ее привлекательной, была в ней какая-то особо чарующая нежность, хрупкость, как у только что распустившегося бутона, который невольно дарует благостный аромат, буквально пронизывая пространство своей сущностью.
У окружающих она вызывала возвышенные чувства, на нее хотелось смотреть бесконечно долго, любуясь ее светом, ее легкостью и магией. Ей хотелось посвящать стихи, петь песни, сочинять для нее музыку. Поэт назвал бы ее своей музой, художник – Венерой, а музыкант сказал бы, что она и есть сама музыка, пришедшая внезапно, в порыве вдохновения, попав в самое сердце.
Но со всеми своими прелестями Марго досталась Вадику, который не был ни поэтом, ни художником, и к музыке не имел ни малейшего отношения. Вадик был серьезным человеком. Он каждое утро уезжал в свой офис, находящийся в небоскребе, и решал там какие-то финансовые дела. Это все, что Марго знала о Вадике. Он оплачивал все ее счета, полностью содержал, никогда не скупился, и Марго не интересовалась, где и как он зарабатывает. Он не писал ей стихи, вдохновляясь ее чувственным образом, не сочинял музыку, но он щедро оплачивал все ее спа, макияжи, массажи, и еще кучу ненужных услуг для красивой молодой девушки, которые впаривают салоны красоты, лишь для того только, чтобы «держать себя в тонусе».
С Вадиком они познакомились год назад на какой-то выставке, посвященной давно забытому миром художнику. Саму выставку Марго конечно не запомнила, но знаменательную встречу с любимым помнила четко, каждую деталь. Картины на стенах слились в единую пеструю массу, вокруг мелькали чьи-то расплывчатые лица, и Марго уже хотела бежать отсюда прочь, как вдруг увидела его. Из всей толпы незнакомых теней она ясно разглядело его лицо. Он взял ее за руку и уверенно вывел на воздух, отчего ей сразу стало легче дышать. Всю ночь они гуляли, а под самое утро пришли к Вадику домой и с тех пор больше не расставались.
Единственное, что разбавляло счастливую, безмятежную жизнь Марго были тревожные сны. Каждый сон начинался одинаково. Сначала она шла по цветущему полю, которое медленно умирало, роняя последние багряные лепестки в кровавом закате, и вдруг она ощущала, что она и есть это поле, и есть в ней часть этого мира, неизбежно погибающего от старости. То ей вдруг казалось, что она стоит за витриной, подобно экзотическому цветку, насильно выставленному на продажу. Она стучит по толстому стеклу, но никто ее не слышит, вокруг только равнодушные к ее горю лица. А однажды, ей приснилось, что она лежит на помойке, одинокая, дряхлая, выкинутая безжалостным миром из благополучной жизни, как старый, отслуживший свой срок букет.
Каждый раз она просыпалась в ужасе, но спокойный тон Вадика, ароматный кофе и теплые утренние объятья быстро улетучивали ее ночные страхи. Вот и сейчас, собираясь на улицу, Марго и думать забыла о минувшей ночи.
Час пик – не лучшая идея для такси, а в Москве час пик длился с семи утра до двух ночи, поэтому Марго спустилась в метро. Метро она конечно же не любила, с его оглушающим шумом, давкой, и хаотично-стремительной жизнью. Она чувствовала себя здесь чужой, инородным телом, случайно попавшим в этот подземный мир. Метро отвечало ей взаимностью, колеса выбивали в такт – ты чужая- ты чужая-ты здесь чужая.
Поезд поглотил ее и понес в свое черное жерло. Люди входили и выходили, толкались, улыбались, напряженно думали, разглядывая других пассажиров. Вниманием Марго завладела старая женщина, ввалившаяся в вагон, словно оползень, грузная, дурно пахнущая, производившая совершенно отталкивающее впечатление на окружающих. Когда-то, видимо очень давно, женщина была красивой. Но прелести ее увяли, осыпались листопадом старости, и навеки потонули в этом бесформенном теле. Женщина тяжело дышала, бессмысленно взирая по сторонам, пока взгляд ее не остановился на Марго. В тот же миг что-то изменилось, взгляд ее прояснился, стал осмысленным, и она с ненавистью, злорадством и некой долей жалости смотрела на Марго.
– Я могу вам чем-то помочь? Марго стало не по себе.
Старуха злобно расхохоталась, и, к своему ужасу, Марго увидела, что у нее только пара зубов.
– Ты мне уже не поможешь. Внезапно она стала серьезной.
– Тебе надо спасать себя. Хотя уже слишком поздно. Скоро, очень скоро тебя настигнет такая же участь, произнеся это, старуха положила ей руку на плечо. При виде ее костлявых, высохших пальцев, покрытых замысловатыми венозными узлами, Марго взвизгнула и выскочила
