Но, Ге́лмос, мой придворный чародей, говорит, что это по праву рождения даётся талант. А так бы и архимагом, наверное, за три года стал бы. И вот, имея всё это, искал он чего-то нового. Да так и подался в пилигримы. Но всякий раз в столицу возвращался. То с новым трофеем, а то и шрамом. «Вот, — говорит, — Дело по сердцу себе отыскал» Странствия, и в самом деле, надолго стали его поприщем. А потому собирал он всяческие слухи небывалые, а после этого направлялся проведать, так ли это на самом деле. Уж чего он преследовал тем самым, без понятия мы были. «Но всё это, — говорит, — Ложь. Нет ни чудищ, разве что страшные звери, ни магических артефактов, разве что хорошо наточенный меч». Так он уходил и возвращался, уходил и возвращался. Но однажды ушёл и с концами. «Ну, — думаем, — Почил, наверное, наш герой. Не увидим больше его весёлого лица, не услышим больше его задорного голосища» И как пророчество прям, лицо его невесёлое, а голос потерял былой задор, и да, почил. Да вот только не до конца. В общем, нежить он теперь. И по миру скитается, ищет воина под стать себе. В деревню зайдёт и начнёт орать, чтобы к нему вышел самый сильный, самый хитрый, самый умный и попытался победить его. А если никто ему не отвечал, он убивал кого попало, а после дальше идёт, а в этой деревне больше никого не трогает. Глазища зелёным светом сияют, силища неимоверная в нём, а кожа не то каменная, не то ещё какая. Все боятся его. А, когда узнают, что он приближается, тут же собирают все вещи и бегут прочь из поселения своего. Уж не знали, как избавиться от него. И героев нанимали, и засады устраивали, и даже в поход на него ходили. Но никто, абсолютно никто не мог его одолеть. Так может, Дракалес Победоносец нас от него избавит. А, может, он избавит нас от Дракалеса. Кто ж его знает?» Исполнительница желаний отвечала ему: «Вряд ли нежить одолеет бога войны. Хотя он сам всегда искал возможности сразиться с одним из бессмертных. А ты, случайно, не можешь припомнить, из-за чего он обратился в мёртвого воителя?» — «Да я почём знаю? Это тебе надо с Гелмосом обсудить. Он — чародей. И во всех этих сверхъестественных легендах больше разбирается» Винсер подозвал своего придворного мага. И тот, лишённый своей магии, чувствовал себя прескверно, словно вот-вот умрёт. А ведь так оно и было. Увлёкшись своим взращиванием могущества, он позабыл о том, что сам-то до сих пор человек. А потому его жизнь стала больше зависеть от эфира. Вот и, потеряв с ним связь, он медленно умирал. Но эджаг вернула ему былые силы, так что он приободрился. Хоть это и не вернуло ему силы, однако он утешился тем, что силы вернутся сами, когда уйдут ратрады и ваурды. Надежда скрасила жизнь, которая вернулась к нему, так что он принялся рассказывать, откуда этот Ренгал мог получить бессмертие: «Давным-давно шахтёры выкопали близ Го́рнанда пещеру. В ней было много железа, а ещё гробница. Они понятия не имели, что там ловушка. А потому, когда отодвинули надгробную плиту, ловушка сработала и убила троих. Вот тогда-то все поняли, что правила просто так не существуют и что без чародея лучше не соваться к находкам из прошлого. Наверняка, те горняки подумали, будто бы в гробнице сокровища лежат, и сейчас они обогатятся. Но не тут-то было. Поплатились жизнями. Когда чародеи осмотрели это место, всё стало понятно, ведь стены гробницы содержали рассказ о том, кого туда положили. Благо, чародеи знакомы с древним наречием, на котором раньше говорили все народы, а потому сумел разобрать, что там покоится Ам’Шула́н, верный последователь Шо’каала, который познал его разум и прикоснулся к его силе. Дальше говорилось о том самом Шо’каале, что это бог из Пустоты, что именно он даровал шурайям способность принимать облик других существ, а также обещал вернуться, чтобы повести их на великие завоевания и даровать им истинную силу. Однако в том написании было сказано, что Ам’Шулан уже прикоснулся к этой силе. Получается, за своё верное служение Шо’каалу он получил частицу той силы, которой будет обладать после возвращения бога из Пустоты. По тому, что чародеи учуяли следы некромантии, стало понятно, что Шо’каал обещал шурайям дать именно эту силу, власть над магией мёртвых. В сказаниях Дутса́лха говорилось, что здесь прошло два, а, может, и три Зорагалдиума. Но наши земли чёрная хворь никогда не касалась. Зорага, дух гибели, смерть несущий, связан с некромантией. В промежутке тех дней, когда Ренгал пропал, согласно хроникам, вроде бы должен был настать Зорагалдиум. А он как раз находился в тех краях. Предположительно, рядом с захоронением Ам’Шулана. Это всего лишь догадки, но, если сложить эти два фактора, то можно сделать два предположения, как он стал нежитью: либо гробница шурайя, либо присутствие Зораги» Эджаг подхватила его слова: «Либо всё вместе. Зорага убивает только порочных людей. Но со слов вирана Ренгал мне показался праведником» Винсер поддержал её: «Именно так! Если он возвращался, это был просто праздник. Его любили все. А он всем помогал всегда и безотказно. Если выпивал, то немного. Никогда не дебоширил. Девушки от него без ума были, но он ни-ни» Огненная дева отвечала: «Что ж, получается, он не был наказан. Однако, быть может, получил эти силы как дар» Гелмос удивился: «Да как такое можно назвать даром? Быть нежитью — это проклятье, не иначе» — «Совершенно очевидно, что ты ничего не знаешь о нежити. Что ж, спасибо за этот подробнейший рассказ. Это было очень интересно и поучительно» Да, и в самом деле, очень интересно. И для меня в том числе. Ведь гробница Ам’Шулана показывала, что здесь были те, кто должны войти в разорад. А потому в этом мире открылись очередные врата Атрака, из которых выбрался я. Своим всепрозревающим взором я видел места захоронений шурайев, а также многообразие их душ, алчущих освобождения. И в ту ночь к созданным из смерти присоединился 1 792 002 шурайя. Их воскрешение заняло какое-то время, однако, чем больше было восставших, тем быстрее шёл этот процесс. А потому я вернулся в Арак вместе с остальными.
Ну а Дракалес получил-таки свой поединок с бессмертным. На следующий день из трёх воителей вернулся только один, потому что остальных Ренгал убил. А тот, скача галопом верхом на коне, успел оторваться от погони,
