а после ринулся на громилу в багровых доспехах. Ваурд метнулся ему навстречу, и ему хватило лишь одного небольшого взмаха Орхом, чтобы сразить отважного вирана. После того, как бездыханное тело громоздко рухнуло наземь, дух войны снова сгустился настолько, что гвардейцы не могли сдержать его давления и вновь принялись сражаться. А Дракалес по своему обычаю испустил громогласный боевой клич, подхваченный духом войны, который означал победу.
В этом мире был оставлен ваурд Раи́р, и тирания Дракалеса была усилена действиями воителя Атрака, который продолжил насаждать воинскую дисциплину и обучение. Слабые и не стремящиеся к силе погибают, остаются только лишь те, кто всецело следуют указаниям ваурда.
Таким образом новый бог войны повторил то, что делал его отец. Шагая по мирам, он укоренял славу Атрака. Валирдалы, которые знали, что означает двойное землетрясение и красные небеса, покидали миры, куда вторгался новый бог войны. Уходя, они несли с собой известия о том, что колесница войны вновь двинулась по мирам. И многие из тех, кто познали на себе тяготы первого багрового марша, содрогнулись и принялись готовиться, чтобы встретить захватчиков достойно, лелея мысль, что Победоносец, увидев боевую готовность, не тронет их или же будет более снисходителен. Те же, кто не знали, что такое нашествие Атрака, относились к этому легкомысленно, отмахиваясь от жутких россказней, якобы «пусть эти красные приходят сюда. Мы им покажем, кто здесь настоящий воин». Но, что первые, что вторые, — все они находились в равных условиях перед Дракалесом. Все они терпели поражение ещё до того, как ратарды и ваурды ринутся на захват, поддаваясь на дух войны и начиная вражду с самими собой.
Но и, конечно же, сам Дракалес, заканчивая очередное нашествие, выделял время для того, чтобы поразмышлять о том, чего он достиг и как мог бы улучшить свой захват. Он запомнил, каким должен быть объём духа войны, который он возьмёт с собой из Атрака, чтобы люди с одной стороны не сходили с ума, а с другой — наполнились воинственностью. Но, продолжая наступления на миры, он понял, что человек человеку рознь. В более развитых мирах, в которых технологический прогресс позволял создавать самодвижущиеся кареты, а также более смертоносные, быстрозарядные и компактные арбалеты, людские пороки были настолько сильны, что не удавалось вывести идеальный объём духа войны, при котором они становились бы более воинственными, но и оставались здравомыслящими. Хотя это ещё можно объяснить недостаточным опытом, ведь миры, которые далеко ушли в плане технического развития, а равно и нравственной деградации, не так уж и много. А потому Дракалес просто не успел найти подходящий объём духа войны для таких миров. Там велись самые кровопролитные войны и шёл самый жестокий отбор.
Да, многие миры в те времена познали гнёт Атрака. И всё же было одно исключение. Один из человеческих правителей сумел выкупить для своего измерения милосердие бога войны. Всё началось как обычно. Алас и Ятаг перенесли Дракалеса, а также ратардов и ваурдов туда, где располагалось человеческое государство. Воители тут же ринулись сеять разрушение, когда как предводитель остался на месте, рассматривая это измерение. Он избрал самый сильный город и устремился к нему, по своему обычаю стирая всё и всех на своём пути. Люди погибали от Орха и Гора, с ужасом глядя в рассветное зарево, что пылало в глазах Победоносца. В этом мгновении также было что-то упоительное. Чародеи тут же покидали это измерение, спасаясь от карающей длани бога войны и стараясь держаться подальше от любого из воителей в багровых доспехах, потому что валирдалы знали: если позволить этому воителю приблизиться, то можно распрощаться со своими магическими силами и, как следствие, со своей жизнью. Три дня потратил бог войны, мчась к столице самого сильного государства. А, когда настиг его, то увидел, что виран уже поджидает его у главных врат. Кажется, в тот миг на том месте собрался целиком весь город. Великое множество напуганных лиц взирали на могущественного исполина, который свалился перед ними с небес. Но одно сердце колебалось особенно сильно. Сердце чародея, потому что его связь с эфиром прервалась, и он почувствовал это. Ваурд перевёл взгляд на вирана и провозгласил на языке, понятном для этих людей, свой вердикт, что он объявляет данный мир своим, что он дарует вирану милосердие и возможность выставить в поединке против бога войны своего самого сильного воителя. Объявил, что будет в случае поражения и в случае победы, а после предоставил слово управителю. Тот не знал, как нужно приветствовать томелона, а потому отвесил ему низкий поклон и заговорил: «Слава о твоих походах, Дракалес Победоносец, дошла и до наших земель. Для нас огромная честь принять у себя столь величественного гостя. Мы трепещем перед твоим могуществом и перед участью, которая ожидает нас. И я, Ви́нсер Па́лод, виран Аванту́га, принимаю твой вызов. Я устрою поединок самого сильного воина с тобой. Но прошу о твоём милосердии и терпении. Я направил своих людей, чтобы они привели воина к тебе. Прошло уже три дня. И они должны скоро вернуться. Поэтому прошу, прикажи своим воителям, чтобы они перестали разорять страну, а дождались, когда завершится ваш поединок» Ваурд впервые за всё своё нашествие услышал такое предложение, а потому был сильно заинтересован им. С помощью связи со своими воителями он приказал им остановить нашествие и собраться тут, чтобы стать свидетелями поражения людей. Винсер был очень благодарен по этому поводу. А все люди сильно трепетали перед могуществом воинства Атрака, ведь и всему миру не справиться с одним из них, а сейчас их было тут несчётное количество. Виран приблизился к ним, чтобы поинтересоваться, не желают ли ещё чего-нибудь гости из других миров. К нему вышла эджаг и стала интересоваться по поводу того самого сильного человека, которого управитель обрёк на верную смерть. И тогда Винсер рассказал об этом воителе: «Если честно, он не совсем человек. В былые времена, когда ещё были живы истории про магические артефакты ушедших народов, про мифических чудовищ, за которыми охотились различные пилигримы, жил один человек по имени Ренга́л. Он был родом из глубинки и мастером на все руки считался. Постоянно совершенствовался в своём ремесле. А, когда расти было некуда, пошёл осваивать новые ремёсла и направления. Всё, за что ни взялся бы он, за короткий промежуток времени превращалось в мастерство, а он стремился новое познать. Так он и кузнецом был, и лесорубом, и камнетёсом, и охотником, и воителем. Разве что магию не мог познать.
