Ах, если бы сон и явь и впрямь поменялись местами!..
Просыпаться все-таки приходилось. Хотя и днем мы теперь тоже были вместе. И нашим паролем при расставаниях стал обоюдный призыв: «Приснись мне снова!»
Но наяву мы так ни разу и не поговорили о любви. Во-первых, рядом постоянно присутствовала чуткая, бдительная Вера Михална. А во-вторых… что-то удерживало нас обоих от окончательных объяснений.
Мы обсуждали многое, но словно дали друг другу зарок: о чувствах — только по ночам. Знали теперь уже наверняка: нам снятся одни и те же сны, одинаковые до мельчайших подробностей. Так что и взаимные признания, сделанные в том мире, помнил каждый из нас.
Меня немного коробило, особенно поначалу, что Майя, обращаясь ко мне, называла меня исключительно полным именем… Совсем как Наташа. У меня даже не раз мелькала мысль, что, может быть, я напрасно обижаюсь на жену. Видимо, дело тут не только, и даже не столько в том, любит она меня или не любит (ведь Майя-то любит, но зовет так же!), как в самом этом дурацком имени!.. Ну, не звучит оно уменьшительно-ласкательно, что поделаешь? Назови меня Майя, скажем, Матвейчиком или тем же идиотским Матей, понравилось бы мне это? Вряд ли.
Однако по-настоящему мне не давало покоя сознание того, что мы так ни разу и не стали единым целым в реальной жизни. Я по-прежнему оставался фактически верен Наташе, хотя эта верность приносила теперь моей совести больше мук, чем если бы я уже изменил ей на самом деле.
Я видел, что Майя тоже мучается от отсутствия близости со мной наяву. Но встретиться хотя бы раз тайно нам было попросту негде! Если бы дело происходило летом, мы могли бы хоть уединиться в лесу, но за окном трещал морозами декабрь…
И тогда я принял единственно верное, как мне казалось, решение — обратиться за помощью к Мишке. Он жил один и предоставить нам на вечер квартиру не доставило бы ему больших неудобств. Сложнее было с другим. Ведь, попросив его об этой услуге, я вынужден был бы все ему рассказать. Ну, если не все, то хотя бы суть проблемы. Миха знает меня, он никогда не поверит, что я воспылал вдруг желанием слегка поразвлечься, безобидно «гульнуть на стороне». Он поймет все. Но поймет ли при этом меня, мои чувства, мое состояние? Не осудит ли меня лучший друг?..
Все-таки я рискнул. Я не мог больше терпеть. Мне казалось, что, совершив это, мы перейдем с Майей на новую стадию отношений, начнем строить мост в наше общее будущее. Об этом будущем мы не говорили даже во сне. И правильно делали. Такие решения можно принимать только в жестокой, суровой, черно-белой реальности.
До Нового года оставалось чуть больше недели. Тянуть было попросту некуда. Иначе я уеду в Н-ск, а Майя останется здесь. Это обстоятельство подтолкнуло меня к решительным действиям. В обеденный перерыв я позвонил Мишке.
Конечно же, друг удивился. Он считал нашу с Наташей семью почти образцовой. Но он и не стал читать мне нотаций, выпытывать подробности. Просто спросил, когда мне нужна будет квартира. И я, опасаясь, что передумаю или случится вдруг нечто, ломающее все планы, ответил: «Сегодня».
Мишка хмыкнул, помолчал, что-то прикидывая, и сказал:
— Ну, ладно. Часа три вам хватит? С шести до десяти?
— Да конечно, вполне! — воскликнул я, чувствуя, как пересохло в горле.
— Ключ будет под ковриком. Потом туда же и положишь.
— Но это же опасно!..
— Ерунда. Что у меня воровать? Телик только с дивидишником… Ну, если сопрут, возместишь. — Миха коротко хохотнул. — Кстати, порнушки у меня нет, так что, если надо, сам позаботься.
— Миха, блин!.. — возмутился я. — Это не то, о чем ты думаешь!
— Ага, — кивнул друг. — Разумеется, не то. Ты просто решил сделать генеральную уборку в жилище старого холостяка. И тайно нанял домработницу. Прости, что испортил сюрприз.
— Не паясничай, — поморщился я. — Убираться будешь сам. Кстати, у тебя там совсем свинарник, что ли?
— Ну, если ты не намереваешься приводить особу королевских кровей…
— Не намереваюсь, — оборвал я шутника.
— Тогда сойдет. И даже белье чистое есть. В шкафу. Разберешься. А выпивку и жрачку сами приносите, у меня, кроме макарон, ничего. Ну, чай и кофе растворимый есть. Сахару тоже вам должно хватить.
— Миха! — Я начал терять терпение. — Мы не жрать у тебя собираемся. И не чаи распивать!
— Да я уж понял, — вздохнул Мишка. — Но горло-то промочить захочется после физических нагрузок. Покурить тоже на кухне можете. И все-таки ты, Венька, того… — Друг замялся, подбирая слова, но я не дал ему договорить:
— Миха, поверь!.. Мне это надо. Правда. Очень надо! Это не дурь и не блажь. Потом все расскажу.
— Ну, тебе из погреба видней!.. — выдал одну из своих любимых присказок Мишка.
— Спасибо, — сказал я и отключил связь.
Майя
После обеда Матвей не находил себе места. Я сразу заметила это, но не подавала виду. Приходилось быть очень осторожной — по-моему, Вера стала что-то подозревать. И немудрено. Мы говорим только о работе, но интонации, жесты, взгляды… Невозможно постоянно контролировать себя во всем, все-таки в разведшколе мы не учились. Прямых доказательств у Веры не было, и она молчала. Даже наедине со мной ничего такого не выпытывала. Я видела, что ей очень хотелось спросить, но тема была уж очень щекотливой. Мало ли кто на кого как смотрит? А вот если случайно проговориться, тогда Вера не удержится и кому-нибудь разболтает. И я даже не стану ее в этом винить. Ведь новость бы того стоила.
К счастью, и Матвей понимал это. Поэтому для разговоров, не предназначенных для посторонних ушей, он всегда придумывал нечто правдоподобное, чтобы или отослать на время Веру, или самим нам вместе выйти из кабинета «по уважительной причине».
Вот и сейчас он собрал в тонкую папочку несколько бумаг и сказал:
— Майя, пойдем-ка в бухгалтерию. Я кое-что забыл тебе рассказать.
— Ну, если и забудешь чего, я-то есть, подскажу, — подала голос Вера.
— Только на это и надеюсь, — улыбнулся Матвей заместительнице. — Но на всякий случай я покажу Майе, что вспомню сам.
— Покажи, покажи, — расплылась в добродушной улыбке Вера. Но мне послышалось в ее голосе неприятное ехидство.
Выйдя в коридор, я двинулась было к заветному «переговорному» закутку, но Матвей помотал головой и направился к лестнице.
— Ты куда? — удивилась я.
— В бухгалтерию, — улыбнулся Матвей. — Я же сказал.
— Но я думала…
— Ты правильно думала, — сказал он, когда мы уже спускались по лестнице. — Но мне кажется, Вера Михална стала на нас косо поглядывать…
— Я тоже заметила.
— Лучше подстраховаться.
Я кивнула, но все же проговорила:
