Тем временем гномы подёргали ручку двери с чёрного хода. Через пост дяди Николая им хватило ума — одного на двоих — с таким ценным грузом не идти.
— Проклятье на мои косточки! Заперто! — проскрипел первый.
— Не беда! — ухнул второй. — Так пройду.
И, надавив лбом, он легко высадил дверь. Питекантропы обладают огромной лобовой силой. И чем меньше у них ума, тем крепче лоб. Злоумышленники пропихнули торт в дверной проём и аккуратно поставили дверь на место. И только тут сняли и забросили в угол огромные маски гномов, от которых порядком устали.
— Ай, чуть не поцарапал хорошую дверь! Имущество надо беречь, — погрозил пальцем скелет, стаскивая и костюм — он был ему великоват. — Скоро всё здесь будет наше!
— Жалко, козёл отстал! — вздохнул обезьян. — Не увидит, как я стану этим… амом.
— Замом! Замом! Он бы и так не увидел, без глаз-то! А ты переставай лопать крем, лучше держи крышку. Девчонка вырывается! Она ещё в трамвае удрать хотела, пришлось навалиться сверху. Чуть ребро мне не выбила.
— Слушай, костлявый! Но мы не можем держать начинку в пирожке вечно! — питекантроп почесал затылок одной лапищей, а вторую положил на крышку. — Она же там задохнётся!
— Чего? — переспросил скелет. — Задох… чего?
— А ещё в кабинете биологии живёшь. Ну как рыбка без воды! Пшик — и не дышит! — обезьян шумно подышал для убедительности, а потом задержал воздух и выпучил глаза. Это было страшное зрелище.
— Я вообще не дышу никогда! — всплеснул руками скелет. — Почём мне было знать?! Давай тогда подхватили торт и тащим в кабинет труда! Там сколотим клетку и пересадим туда девчонку!
В школьной мастерской хранились самые разные инструменты: пилы, молотки, рубанки и гвоздодёры — всё это были чрезвычайно полезные вещи. Но только для тех, кто умел ими пользоваться. Для прочих же — не только бесполезные, но и опасные.
— На-ка! — скелет выхватил из кучи инструментов ручной лобзик и вручил его питекантропу. — Сколоти нам клеточку!
Обезьяночеловек задумчиво повертел в лапах приспособление, потрогал пальцем лезвие, дёрнул его, и раздался звук разжавшейся пружины — тр-рынь!
— По-моему, на этом играют!
— Играют в кабинете музыки! — прошипел скелет. — А тут колотят. Вот и колоти!
— А почему я? — возмутился первобытный. — Это ты у нас скелет человека разумного! А я так, из пещеры погулять вышел. Дремучий я, не умею. Сам колоти!
— Ох ты, ах ты! Какие мы нежные! — скелет выхватил у приятеля лобзик, хорошенько размахнулся и саданул им по верстаку — вжик! Железка погнулась. — Странно… Чего это с ним? Ты что-нибудь понял? Я сейчас забил гвоздь или нет?
— Ха-ха-ха! — питекантроп утробно захохотал. — Сдаётся, брат, мы с тобой оба неразумные! У меня мозгов ещё нет, а у тебя уже нет! Ха-ха-ха!
— Но-но, разговор…
Скелет хотел сказать «разговорчики!», но не успел, потому что в этот миг откинулась крышка торта — пленнице наконец удалось с ней совладать. И из отверстия в верхнем ярусе показалась растрепанная и заплаканная именинница — Мила Стрижова.
— Вырвалась, птичка! — питекантроп злобно ухмыльнулся и закатал рукава гномьей куртки. Из-под них торчали рукава синего халата уборщицы, которые он тоже закатал, обнажив волосатые лапы. — Ну сейчас я ей ухи-то пририсую… Большие-большие ухи… Будет знать, как портить школьное имущество!
Вот только он не учёл того, что это поначалу Мила была заплаканная. Пока сражалась с тортом, она стала растрёпанной. А теперь, вдобавок ко всему прочему, Мила была ещё и… разгневанная.
Солнце зашло за тучку.
Никто. Никогда. Не смел. Так. Портить! Ей! Праздник!!!
— Я перепачкала лучшее платье! — это было первое, что визгливо сказала Мила, с отвращением стряхивая с плеча хлопья жирного крема. — Немедленно выньте меня отсюда, уродцы, и верните папе!!! Иначе он вас в лепёшку раскатает!
— Тише, девочка! — Скелет подхватил Милу под мышки и, схлопотав пару пинков по рёбрам, опустил ее на пол. — Тяжёлая какая, чуть не рассыпался… Папочка тебя не спасёт.
— Ещё как спасёт! — топнула ногой Мила. — Вы не знаете моего папу!
— Знаем. Лучше, чем ты думаешь… — скелет уныло покачал черепушкой, с хрустом вправляя суставы. — Он ведь у тебя какой? Взрослый. Так?
— Конечно, взрослый! — Мила вопила так громко, что охранник дядя Николай непременно услышал бы её сейчас, если бы, как всегда в наушниках, не приступил к просмотру своего любимого сериала. — Какой же ещё! Мой папа — самый богатый папа в этом городе! У него такие связи! У него такие деньги! У него такие люди!
— А воображение у него какое? — пророкотал питекантроп.
— Что…? — вздрогнула Мила.
— Воображение… — по лицу скелета расползлась зловещая улыбка. — Мелочь вроде бы, но в нашей истории играет решающую роль. Он не поверит. Не поверит твой папочка, что в пустой черепушке старого скелета из кабинета биологии давно поселилась мечта стать… самим директором школы! Он такого даже и вообразить не сможет.
— И что питекантропу с учебного плаката страсть как хочется слезть с него и размяться! Угу, угу! И накостылять своим обидчикам! Даже не представит! — ухнул питекантроп. — Чего они мне ухи рисуют?!
— А уж что творится в голове у физкультурного козла, которого одна вредная девчонка пнула коленкой… — скелет огляделся по сторонам и вспомнил, что козла-то, старого своего приятеля, они потеряли где-то по дороге. — Впрочем, что творится в голове у козла, никто не вообразит, потому что нету их — ни головы, ни козла. К делу, девочка. Тебя никто не спасёт. Папочка ни за что не догадается, где ты…
Мила хлюпнула носом. Но хлюпнула очень изящно, как любая принцесса.
— Пока мы сами ему об этом не расскажем! Угы! — добавил обезьян.
— А мы это сделаем только тогда, когда выполнят все наши страшные требования.
— Мы хотим шляпу! Две!
— И ещё кучу всего. А до этого времени ты должна подчиняться всем нашим страшным приказам!
— Иначе мы тебя будем страшно пугать и мучить!
— Страшно тебе? — скелет растопырил костлявые пальцы и потрепал Милу по щеке. — Должно быть страшно. Мы это слово уже пять раз повторили.
— Чтоб я боялась пластмассового скелета из магазина игрушек! — Мила сердито сдвинула брови, схватила жестянку с гвоздями и швырнула её об пол. Гвозди полетели во все стороны. — Вот вам!
— Чуть глаз не выбила! — охнул скелет. — Если бы он у меня был. Тише ты!
— Не дождётесь! В мире есть не только взрослые! У меня на дне рождения была куча друзей! И они… они!.. — она принялась искать, что бы ещё швырнуть, но полки висели высоко.
Скелет тем временем присел на криво сколоченную табуретку, заложил одну костлявую ногу на другую и презрительно махнул рукой:
