— Ты чего? Как он мог быть старым, если это папа Пакито Медины? — сказала Сусана.
— А ты что, знаешь этого Пакито Медину? — спросил Джиад. Иногда можно подумать, он совсем тупой.
— Да я в жизни его не видела, — фыркнула Сусанка.
— Наверно, он умер от какой-нибудь неизлечимой болезни, — сказал я, потому что всегда воображаю самое худшее.
— Он умер от сердечного приступа, — «сита» Асунсьон явно не собиралась вдаваться в подробности.
— А он что, был совсем один, когда у него случился сердечный приступ? — спросил Ушан, которому вечно надо все знать.
— Не знаю, а теперь начнем урок.
— А у моего папы есть друг, так вот, у него один раз тоже был сердечный приступ, его совсем мертвого отвезли в больницу, а в больнице оживили специальными электродами, которые привезли из Штатов, — сказал я, потому что так все и было на самом деле.
— Может, пока друга твоего папы оживляли, все электроды и кончились, а за новыми съездить в Штаты не успели, вот папу Пакито Медины и не спасли, — сказал кто-то с задних рядов.
— Вот наглая рожа этот друг манолитиного папы, и не стыдно ему! — сказала Толстуха Джессика, которая теперь никакая не толстуха.
— Это у твоего папы друг — наглая рожа! — крикнул я.
Тут одни стали кричать, что папин друг — наглая рожа, а другие стали защищать папиного друга, моего папу и меня.
«Сита» Асунсьон стукнула указкой по столу, но мы продолжали вопить. Она стукнула еще, и на третий раз мы все заткнулись. Так всегда бывает. Автоматическая реакция.
— Хватит! Я хочу, чтобы вы не обижали этого мальчика и не спрашивали про его папу, и все.
— А почему нельзя спрашивать про папу? — спросил Артуро Роман.
«Сита» Асунсьон выгнала его за дверь, так что у нас у всех пропала охота расспрашивать про Пакито Медину. Мы, конечно, прилипалы, но не тупые.
Назавтра к нам в школу пришел Пакито Медина, и наша «сита» посадила его на первую парту. Мы три дня подряд смотрели на него во все глаза и три ночи думали только о нем. А на четвертый день Пакито Медина показал нам на переменке значок футбольной команды «Райо Вальекано» и сказал:
— Меня зовут Франсиско, и я болею за «Райо Вальекано», как мой папа.
— А у тебя правда папа умер? — спросил я. Я даже не сразу сообразил, что задал запрещенный вопрос, он же у всех у нас вертелся на языке.
— Да. Раньше мы жили в Вальекасе, а когда папа умер, мама решила переехать в другой квартал.
Всю переменку мы выспрашивали у него всякие подробности. В конце концов, у нас еще никогда не было приятеля, у которого бы не было папы. А после того как мы разузнали все про его прошлую жизнь, больше уже никто про это не вспоминал, разве что когда мы уговариваем Пакито Медину бросить свой «Райо Вальекано» и заделаться фанатом «Реала».
И потом, Пакито Медина совсем скоро сделался знаменитым, и вовсе не потому, что у него папа умер. Оказалось, Пакито Медина — самый настоящий круглый отличник. Наша училка всегда говорит:
— Пакито Медина обязательно прославится, вот увидите.
Только это она не про какой-нибудь конкурс по телеку, а про Нобелевскую премию или что-то в этом роде.
Пакито Медина не похож на обычных мальчишек. Он всегда ходит чистый. Ногти у Пакито Медины такие, что их хоть сейчас на Всемирную выставку. В зубах у Пакито Медины никогда не застревают кусочки шоколадной булочки. Тетрадки у Пакито Медины больше похожи на учебники. Пакито Медине надо дать Нобелевскую премию.
Честно говоря, при виде такого умного мальчика прямо-таки руки опускаются. Когда Пакито Медина перестал быть новеньким и стал таким же стареньким, как все, мы всем классом втихаря надеялись, что Пакито Медина хоть в чем-нибудь да проколется. Ну, хоть на физкультуре. Так ни фига подобного. Выходит Пакито Медина в своем тренировочном костюме цвета морской волны с надписью «Райо Вальекано» и скачет себе через коня, как заправский чемпион.
Пакито Медина никогда не обзывается, не дерется с Джиадом и не пинает ногами чужие портфели. Пакито Медина не такой, как мы.
Ушан говорит, Пакито Медина на самом деле — марсианин, его к нам инопланетяне заслали, чтобы мы тут свихнулись от зависти, а когда мы все окончательно съедем с катушек, он перейдет в другую школу, а потом в другую, а потом в другую. И так пока неземное существо Пакито Медина не покончит со всеми детьми на голубой планете.
А на днях в раздевалке мы окончательно убедились в том, что Пакито Медина — самый настоящий марсианин. Оказалось, у него два пупка: один маленький, а рядом другой, побольше, такой же, как у всех землян. Я так думаю, что Пакито Медина прилетел с планеты, где все женщины — сиамские близнецы, и дети соединяются со своими мамами двумя пуповинами. Тут же в раздевалке мы ему задали сто пятьдесят тысяч вопросов про его инопланетянский пупок, только Пакито Медина на такие вопросы не отвечает, а твердит одно и то же:
— Это у меня от рождения.
Вот тебе и доказательство, что Пакито Медина не из нашего мира.
Так вот, может, ты еще помнишь, я тебе сто лет назад начал рассказывать, как однажды пошел на контрольную по природоведению, а сам Н.Х.Н.З., а еще я тебе уже рассказал, что весь наш ряд тоже оказался ни в зуб ногой. Ну, мы и спросили Пакито Медину, может, он даст нам всем списать. Честно говоря, когда тебе прямо-таки до ужаса надо у кого-нибудь сдуть, тебе по фигу, с Земли он или с другой планеты, в конце концов, все мы вертимся вокруг Солнца.
Пакито Медина ужасно обрадовался, когда мы его попросили об этом маленьком одолженьице. Вот тебе еще одно доказательство, что Пакито Медина — инопланетянин, потому что я, может, кому-то одному и дал бы списать, да и то за деньги, но не всему же ряду. Еще чего захотели!
Наша безжалостная «сита» Асунсьон продиктовала нам жуткий вопрос про жидкое, твердое и газообразное состояние. Мы все уставились на нее ненавидящим взглядом. Такого вопроса я и врагу не пожелаю.
Пакито Медина начал строчить ответ, давая списать тому, кто сидел за ним, тот, кто за ним, дал списать следующему, и так вплоть до нас с Ушаном, мы с ним как раз в самом хвосте сидим.
Я был прямо сам не свой от радости. В такие вот минуты начинаешь верить, что все люди братья и скоро наступит мир во всем мире. Я подставил тетрадку Джиаду, который сидит за мной, чтобы он тоже списал, а этот воображала возьми и скажи:
— Чего это я буду сдувать у вашего Пакито Медины, у меня своя шпора есть, я из дома принес!
Никакого коллективизма нету в человеке. Короче, Джиад вытащил из ноздри свою шпору и давай сдувать оттуда. Он всегда так делает: сворачивает маленькую такую трубочку и запихивает подальше в нос. Его один раз уже на скорой увозили, потому что шпоры поползли у него вверх по ноздрям и чуть не пробили мозги.
