Я знаю много человеческих специальностей: например, «тюремный надзиратель» или «детектив убойного отдела», — но «защитник прав животных» — это что-то новенькое. Берни не стал ни отрицать, ни настаивать, а вместо этого попросил:
— Опишите мне анкус Ури.
— Анкус Ури?
— Бычий крюк, слоновье погоняло — вы должны знать это название.
— У Ури не было никакого анкуса, — ответил Попо. — Он давно от него отказался.
— Как же ему удавалось подчинять себе Пинат.
— Почему вы употребляете прошедшее время?
— Извините.
— Вы считаете, что он мертв? — Голос клоуна слегка задрожал. Такое иногда происходит, перед тем как люди начинают плакать.
— Нет, — ответил мой напарник.
— Или у вас есть основание считать, что он умер?
— Нет. Просто оговорка. Как Ури удается контролировать Пинат?
— Он с ней разговаривает.
— И что он ей говорит?
— Всякие разности, — ответил Попо. — «Подними ногу, вот так, выше, молодец, девочка». Или: «Прокати-ка своего дружка», — это когда он просит подцепить его хоботом и посадить на спину. Еще есть сигналы и команды руками и поощрение угощением.
Угощение? Я пытался свести воедино все, что они обсуждали, но у меня не вполне получалось. Может, Берни собирается пойти к шкафчику на кухне над раковиной, где лежит угощение?
— Что за угощение? — спросил напарник.
— Бананы и сдобные крендельки ее самое любимое лакомство.
Бананы я не очень уважаю, а вот крендельки давайте — всегда пожалуйста. Я ждал.
— Не забывайте, — продолжал клоун, — Ури работал с Пинат с самого ее детства.
— Насколько ценна слониха?
— В каком смысле?
— Сколько пришлось бы отдать денег, чтобы ее купить?
— Цирковое животное? Полагаю, много. Но вместе с ней пришлось бы купить и Ури. Другой дрессировщик должен начинать все сначала. И еще не факт, что у него получится со взрослым слоном.
— Полковник Драммонд сказал, что слона можно приобрести за десять тысяч.
— Полковник Драммонд, — Попо откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди, — из тех людей, кто знает всему рыночную стоимость, но не представляет реальной ценности.
Рыночная стоимость и реальная ценность… Я попробовал было дойти до смысла его слов. Повертел, повертел в голове и выбросил.
— Сколько времени вы работали у него? — спросил Берни.
— Шесть лет, — ответил клоун. — Только я работал не у него. Я работал в цирке.
— Которым владеет он?
— Который он унаследовал.
— А до этого состоял на военной службе?
Попо рассмеялся — но не тем обычным человеческим смехом, звук которого мне так нравится, а жестким, с металлическими нотками.
— Разве можно считать военным кентуккийского полковника[5]?
— Вы, кажется, не слишком его жалуете?
— У нас приемлемые рабочие отношения.
— А у Ури какие с ним отношения?
— Деловые.
— Вы с Ури вместе начинали работать?
Попо покачал головой.
— У Ури был собственный маленький цирк, который Драммонд выкупил лет десять назад.
— И таким образом Ури превратился из хозяина в наемного работника?
— Но очень квалифицированного и незаменимого.
— Как Ури перенес перемену?
— В своей обычной манере — как старомодный джентльмен, — ответил клоун. — Не понимаю, куда вы клоните своими вопросами.
— Когда исчезает человек, первое, что мы пытаемся выяснить, кто его враги.
— Драммонд не враг.
— А кто враг?
— Тогда нет врагов.
— Какие у него отношения с родными?
— У него нет родных, кроме меня. Мы с ним семья, если вы способны это понять.
Берни отлично умеет кивать, и у него на разные ситуации заготовлены различные виды кивков. На этот раз он ограничился легким, едва заметным движением головы вверх-вниз. Что это означало? Я не был вполне уверен. Но Попо как будто успокоился и разнял скрещенные на груди руки.
— Что можно сказать о Пинат? У нее были враги?
— Вы серьезно спрашиваете?
— Не очень, — признался мой напарник. — Но если враги все же были, им лучше поостеречься.
— Почему?
— Слоны никогда ничего не забывают.
Вот оно как! «Слоны никогда ничего не забывают»? Где-то я это уже слышал, но не могу припомнить. Что ж, по тому, что сказал Берни, получается, что слоны в некоторых отношениях лучше, чем… Мой ум вышел из повиновения, отказываясь размышлять в этом направлении.
— Трудно представить мужчину среднего возраста, который не нажил себе врагов, — продолжил Берни.
Попо пожал плечами. Мне понравилось, как он это сделал. Если честно, вообще нравилось, как он двигался.
— Ури — особенный человек. — Глаза Попо слегка затуманились, голова поникла. Есть! Он взялся за ручку и подписал чек. — Вот почему я хочу, чтобы вы немедленно приступили к расследованию.
— Считайте, что приступили. — Берни взял чек и, не взглянув на него, спрятал. — Как идут дела в цирке?
— Детям мы по-прежнему нравимся.
— Я имею в виду финансовое положение, — уточнил мой напарник.
— Об этом надо спросить Драммонда. — Клоун поднялся. — Что от меня еще требуется?
— Нам нужны фамилии всех защитников прав животных, которые имели дело с Пинат.
— Почему вы решили, что такие были?
— А разве не было?
Клоун отвернулся.
— Надя Уорт.
— Кто такая?
— Одна из фанатичек, требующих закрыть представления с участием зверей. Они следуют за нами из города в город, пикетируют почти каждое представление. Ури однажды встретился с ней, и она отстала.
— Как ему это удалось?
— Он продемонстрировал ей свои методы.
— Как нам ее найти?
— У нее есть сайт в Интернете — «Свободу всем животным», — ответил Попо. — Но, уверяю вас, вы лаете не на то дерево.
Как это так? Я лаял под очень многими деревьями, но еще не случалось такого, чтобы выбрал не то, какое надо. Запах белки я чую безошибочно.
— А на какое надо лаять? — спросил Берни.
