Зрение понемногу приходило в норму... Но все вокруг по-прежнему оставалось белым... До сих пор не понимаю, почему говорят «в глазах потемнело»: когда мне плохо, у меня в глазах все белеет, возникает такая же картинка, как бывает, когда не настроен телевизор. Встать с пола я не могла, чувствовала, что упаду. Телефон опять зазвонил, и я выдернула провод из розетки. Я не могу, не хочу больше никого слышать. Я с трудом доползла до дивана и осталась лежать около него, на полу. Слезы текли из глаз ручьями, но мне казалось, я ничего не чувствую. Казалось, вместе с этими слезами из меня вытекают все чувства. Нет судьбы, нет надежды, подумала я. Если самый дорогой человек так поступил с тобой, кому теперь можно доверять?
Так я пролежала несколько часов, потом, когда у меня появились силы, я подняла голову и осмотрелась вокруг. Взгляд упал на видеомагнитофон. На нем все еще горела красная лампочка – я так его и не выключила. Я должна досмотреть фильм, пронеслось в голове. Я должна быть сильной, как Скарлетт. Я должна начать все сначала, что бы ни случилось, я должна пробовать снова и снова. Я была не права, когда купила снотворное. Я буду бороться. За жизнь. За надежду. И за Любовь.
Когда я на следующий день проснулась и посмотрела на себя в зеркало, то ужаснулась: опухшие веки, красные пятна на лице, всклокоченные волосы. Нет, они все меня точно доведут. Нельзя так распускаться! Прочь подлые мысли! Кстати, учитывая новые сведения, можно сказать, что Кирилл не заслужил, чтобы я из-за него переживала...
Я приняла холодный душ, сделала маску и стала более или менее похожа на нормального человека. Потом собралась и поехала в бюро переводов.
В бюро я встретила Лизу. Мы с ней познакомились в университете. А в бюро ее привела именно я. Лиза – это такой живчик, с огромными серыми глазами и короткими светлыми волосами, куколка, с несколько глупым выражением лица. В бюро она обычно берет переводить всякую ерунду, вроде книг с кулинарными рецептами, ничего более серьезного ей просто не доверяют.
Фамилия ее была – Баран. Правда, когда мы учились в университете, всем преподавателям Лизка гордо заявляла, что произносится ее фамилия как Баран. Хотя и барану понятно, что баран – это никакой не баран, и уж тем более не барон. Баран – он и в Африке баран. Вот еще у нас девочка училась по фамилии Конь. Ну и что? Она же этого не стеснялась и не пыталась ударение переставить, хотя в таком слове его никуда и не переставишь. А девочка была очень даже симпатичная, между прочим, и хрупкая... И поумнее некоторых... баранов, к которым давно уже пора вернуться. Кстати, фамилия полностью отражала умственные способности девушки Лизы.
У Лизы есть одна очень любопытная особенность – она патологическая врунья. За пару лет нашего знакомства Лиза сменила десять мужчин. Причем каждый раз у нее это было «очень серьезно» и «навсегда». Более того, каждый из них, по ее словам, падал к ее ногам, предлагал выйти замуж и непременно дарил кольцо. Здесь надо оговориться, что ни одного кольца на ее прелестных пальчиках я так и не заметила. К тому же ни одного из этих ее ухажеров я не видела ни воочию, ни даже на фотографии... Если учесть, что, когда только познакомились, мы достаточно тесно общались, то это по меньшей мере странно. Во всяком случае, когда я встречалась с молодыми людьми, я всегда предъявляла их подругам, ну по крайней мере на фото.
Короче говоря, когда прошло довольно много времени, с тех пор как мы познакомились, в мою душу стали закрадываться смутные подозрения. Я рассказала обо всем Линке, она тут же дала моей новой подружке кличку – Лизун и отнесла всех ее поклонников к категории мифических существ. Я подумала, что мне вряд ли нужна такая лживая подруга, как Лизун, но мы с ней остались добрыми приятельницами. Вообще я не понимаю, зачем так откровенно врать, ведь люди могут подумать, что ты их просто за дураков держишь. К тому же Лизун еще и преувеличивает свои умственные способности, говоря что-то вроде «Меня так ценят на работе», «Меня сегодня похвалили», «Мне повысили зарплату, потому что я самый ценный сотрудник в компании (Лизун работает промоутером в какой-то там пищевой шарашке), и шеф боится, что я уйду». При этом зарплату ей на самом деле никто не повышал. В общем я в очередной раз убедилась в правоте своего любимого Уильямса, который писал: «На свете нет ничего хуже лжеца, кроме лжеца, который к тому же еще и лицемерит» и «Лицемерие – это мир, в котором мы живем. Один выход – алкоголь, второй – смерть». Поскольку ни тот, ни другой выход меня не устраивал, я и решила свести общение с Лизуном к минимуму.
Как-то мне удалось убедиться в том, что мои подозрения небеспочвенны: когда я подписывала контракт на очередной перевод, секретаря срочно вызвали к шефу, а на столе у нее как раз лежал контракт с Лизуном. Ну и я поступила очень некрасиво – воспользовалась ситуацией и выяснила, что по контракту Лизун получает за перевод одной кулинарной статейки пятьдесят долларов, в то время как мне она говорила, что двести пятьдесят. Ну надо же так врать!!!
Сегодня Лизка выглядела хорошо, как никогда. На ней была модная голубая блузочка и короткая джинсовая юбка с огромным разрезом. Глаза ее прямо светились от счастья.
– Ну как у тебя дела? – поинтересовалась я.
– У меня появился новый парень! Наверное, скоро он сделает мне предложение, – бойко ответила она.
Тут мне пришло в голову, что она так активно меняет мужчин, потому что хочет быстрее выйти замуж и соответственно сменить фамилию. Неудивительно. Будь у меня такая фамилия, я бы еще в школе замуж выскочила, когда мне первый раз предложили.
– Угу, – процедила я. – Поэтому ты такая счастливая.
Она и правда чуть не подпрыгивала. Неужели не врет на этот раз?
– Да, мы летом уезжаем в Турцию! Представляешь? В пятизвездочный отель! Все включено! Все расходы он берет на себя! Он сказал, он там купит мне шубу и кожаную куртку!
– Он миллионер? – не без ехидства спросила я.
Лизун мое ехидство проигнорировала.
– Почти, – засмеялась она. – Он содержит один бутик в «Меге».
И старую любовницу в придачу, подумала я. Настроение общаться с Лизуном как-то пропало. Тут, к счастью, спасая меня от Лизуна, зазвонил мобильник.
В трубке звучал голос Ольчика:
– Привет! Сможешь сегодня встретиться в чайном клубе на «Белорусской»?
– Это какой-то новый клуб? Мы с тобой вроде в другом были, – ответила я. – А, собственно говоря, какой повод?
– Поболтать с тобой хочу, – загадочно произнесла она.
– Ага! Решила расколоться! – торжествующе воскликнула я.
– Может быть, – пропела Ольчик. – Встречаемся на кольцевой «Белорусской» в центре зала в пять, я уже освобожусь. Целую, пока.
– Пока, мое солнышко, – ответила я и отключилась.
– Это был мой парень, – гордо заявила я Лизуну, которая слышала, как я разговариваю по телефону. – У него своя яхта, и мы летом едем в Канны.
Один – один! С врунами надо бороться их же оружием!
