«В одежде ты тоже хорошо смотришься», — подумала Сим, а вслух произнесла:
— Из этого ничего не выйдет.
Родители дали ей хорошее образование, они искренне желали своей дочери благополучия и счастья в жизни — нельзя их разочаровывать, даже если не пути встретился двухметровый атлетически сложенный красавец, сумевший вскружить Симоне голову.
Джеймс сменил тему разговора:
— Так почему же ты назвалась чужим именем? Я до сих пор не получил объяснения.
Симона не хотела прерывать вступительное слово подруги, но не могла не ответить парню.
— Я не была уверена.
— В чем?
— В том, что когда-нибудь увижу тебя снова.
Диана бросила на молодых людей многозначительный взгляд. Сим схватила блокнот с заметками по программе и начала торопливо записывать за подругой.
— Тише, мы мешаем, — прошептала она.
Тогда Джеймс достал из кармана ручку, написал: «Не замолчу, пока ты не скажешь, почему не рада меня видеть», и положил блокнот на колени соседке. У Симоны мысли стали путаться в голове. Такое невинное движение загорелой мужской руки живо напомнило девушке, как всего лишь неделю назад его руки касались ее обнаженного тела, заключали в крепкие объятия, заставляя забыть все на свете. Заметив, что парень пользуется ручкой «Монблан», Симона раскрыла глаза от изумления. Откуда у простого охранника может быть такая дорогая вещь? Кое-как справившись со своими эмоциями, она написала в ответ: «Поговорим об этом позже, хорошо?»
Мужчина помедлил, потом черкнул: «Идет».
— Не думаю, что это хорошая идея — мне быть твоим сопровождением, — оживленно доказывала Симона час спустя, прислонившись спиной к дверному косяку в крошечной кухне агентства «Прикольные выходные». Джеймс окинул комнату взглядом: как и все нью-йоркские кухни, эта была размером не больше почтовой марки. «Чем ближе, тем лучше», — подумал он, стоя в полуметре от девушки и с наслаждением вдыхая пьянящий аромат ее духов. Этот легкий, свежий запах весенних цветов заставил Джеймса подойти ближе.
— Почему нет?
— Мне кажется, я все уже объяснила.
Обычно, если люди пытались избавиться от его общества (что бывало весьма нечасто), Джеймс не настаивал на продолжении знакомства. Но в этот раз парень просто отказывался верить, что Симона действительно хочет отделаться от него.
— У тебя есть жених?
— Нет! — с отчаянием воскликнула Сим.
— Что, это такое фантастическое предположение? — поинтересовался Джеймс с улыбкой.
— Нет, но, знаешь…
— Ты — красивая женщина.
— Спасибо, но…
— Может, приятель?
— Нет!
— Любовник?
— Нет.
— А я не в счет?
— Ты — не мой любовник.
Джеймс внимательно посмотрел на собеседницу.
— Знаешь, Симона, у меня сложилось иное впечатление.
Несмотря на внешние протесты, девушка смотрела на него так, словно мечтала снова оказаться с парнем в постели, и не могла больше ни о чем думать.
— Мы были вместе всего одну ночь, — неуверенно возразила Сим.
— А смотришь на меня так, будто совсем не прочь повторить, — заметил Джеймс слегка охрипшим от волнения голосом.
У девушки перехватило дыхание.
— А ты всегда такой…
— Наглый? — подсказал собеседник.
Она кивнула.
— Не всегда.
В иной ситуации можно было бы засмеяться, но Симона велела себе сохранять суровое выражение лица.
— И за что же мне такая честь?
— Но ведь это ты произносила заклинание.
Джеймс вспомнил нежные стоны и всхлипывания белокурой ведьмы, наполнявшие комнату той волшебной ночью — звуки чистого наслаждения. Ни с одной другой любовницей ему не удавалось испытать подобного.
— Мне кажется, поэтому я и искал тебя, Сим.
Мужчина пристально посмотрел на собеседницу, пытаясь понять, на кого она похожа. На Уайнону Райдер само собой, но еще — на Одри Хэпберн. То же изящество маленькой птички, такая же фарфоровая нежность кожи. И необыкновенно выразительные живые глаза: круглые, глубоко посаженные, они сияли на фоне матовой бледной кожи в обрамлении длинных ресниц. Изящно изогнутые брови добавляли очарования личику девушки.
— Я не сказала, что ты мне не понравился. Это, во-первых.
— Слушай, а что ты сказала в том заклинании?
— Неважно.
— Мне важно. Я имею право знать как… жертва.
— Ты не жертва.
— Мне лучше знать. Так о чем ты просила?
— Все о том же. Мне хотелось оказаться с тобой в постели. Послушай, та ночь… со мной так было впервые. Я просто хочу, чтобы ты это понял. Мне было плохо.
Джеймс задумчиво прищурился.
— Отчего?
— Как тебе сказать, много всего, к тому же я слегка перебрала…
— Да, я так и понял.
— Хочу, чтобы ты знал: обычно я веду себя иначе.
В это было трудно поверить — у девушки чувствовался большой опыт.
— Что, не занимаешься сексом?
— Нет, занимаюсь, — призналась Симона, — но не с незнакомцами.
Джеймс слегка пододвинулся к ней, и воспоминания о волшебной ночи с этой девушкой тут же нахлынули на него. Было невыразимо трудно удержаться от того, чтобы заключить красавицу в объятия и притянуть к себе. Достаточно их телам соприкоснуться, и никакая сила в мире не сможет уже оторвать молодых людей друг от друга. Джеймс смог сохранить контроль над собой.
— Значит, ты не стала бы спать со мной, если бы не выпила лишнего?
— Да, — произнесла Сим внезапно охрипшим от волнения голосом. — То есть не совсем…
Чем больше она смотрела на него, тем яснее понимала, что воспоминания о той волшебной ночи будут преследовать ее постоянно, неотступно. Тогда почему же эта встреча не принесла радости?
— Тебе неловко, что ты зашла в дом к незнакомцу?
— Я приняла тебя за другого.
Это был серьезный удар.
— За другого?
— Я думала, что мужчина, который мне нравится, приехал в Кэтскилс встретиться со мной.
— У меня дома?
— Я думала, что пришла в свой дом.
Джеймс все еще отказывался верить.
— Ты забрела в чужую постель?
Сим печально кивнула.
— Понятно.
Мужчина оглядел комнату, думая, как выйти отсюда, сохранив остатки достоинства. Остается только пойти к Диане и сказать, что передумал участвовать в программе «Мужчины Манхэттена».
