— Ты, — повторила Сим.
Джеймс снял джинсовую куртку, повесил ее на спинку стула и оглядел зал. Перед ними на подиуме стояла Диана, а неподалеку сидели Мара, Си-Си, и другие сопровождающие женщины, которые беседовали со своими подопечными. Глаза Джеймса вернулись к Симоне.
— Да, это я, — ответил он шепотом.
Очевидно, он вычислил ее в городе и записался на программу, что, конечно, льстило женскому самолюбию. С другой стороны, было совершенно непонятно, как вести себя дальше в этой ситуации. Скверно то, что Диана не узнала красавца охранника с Кэтскилс и не предупредила подругу, хотя, если подумать, как она могла узнать парня, с которым никогда не встречалась?
— Не ожидала меня увидеть?
— Еще бы.
Джеймс неотрывно глядел на нее. Похоже, его совершенно не волновало, что Сим их встреча может быть не совсем приятна.
— Я думала, что ты работаешь охранником в парке, а не пишешь мистические романы, — заметила она с легким упреком.
— Я тоже думал, что тебя зовут Диана Паркер-Пауэлл.
— Твоя взяла.
— Почему ты солгала?
Симона поняла, что не знает, как ответить. Во-первых, эта сумасшедшая любовь к Великолепному Уильяму. Во-вторых, она все еще находится под подозрением у полиции. И, кроме того, охранник парка не вписывался в представления Сим о счастливой жизни, но сказать об этом вот так, в лицо, было бы невежливо.
— Когда ты ловишь женщину на лжи, то всегда преследуешь ее?
Джеймс, сам того не желая, улыбнулся:
— Женщины редко обманывают меня.
Вот как. Уверенный в себе персонаж. Наверное, следовало бы рассердиться на подобное замечание. Вместо этого Симона улыбнулась, забыв о данном себе обещании сохранять дистанцию.
— Как ты меня нашел?
— Через Интернет. А потом приехал сюда.
— И понял, что я — не Диана.
— Да.
— А поняв, что я назвалась чужим именем, не повернул назад?
— Как видишь.
Симона уже почти готова была поверить, что заклинание сработало, или, может быть, она и впрямь унесла статую Эроса из музея в своей сумке? Иначе как объяснить это странное чувство, которое возникало при каждом взгляде на Джеймса? Это ощущение было совершенно необъяснимым. Много привлекательных мужчин оказывали Сим знаки внимания, но ни одному из них не удалось произвести такого впечатления, даже Великолепному Гаррити. Не в силах больше держать дистанцию, девушка спросила:
— Ты что, следил за мной?
— Ты говоришь так, как будто чувствуешь себя жертвой.
Она возмущенно вскинула брови.
— Вот как?
Джеймс откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу. Невольно залюбовавшись его прекрасно прорисованными мышцами, Симона с удивлением отметила, что больше всего на свете хочет оказаться с этим красавцем у себя дома и сорвать с него одежду. Тем более что ее квартира находится всего в двух шагах отсюда.
— Ты что, совсем не рада видеть меня?
— Я сама не знаю.
— Тогда не нужно терять свои вещи, Золушка.
Его низкий проникновенный голос был таким же завораживающим, как и неделю назад, когда мужчина объяснял своей полуночной гостье, где он хочет почувствовать прикосновение ее пальчиков. Усилием воли заставив себя вернуться в реальность, Симона взглянула на парня, пытаясь вспомнить, что же такое можно было забыть в сторожке, когда на ней абсолютно ничего не было.
— Золушка оставила свою туфельку.
Джеймс лукаво покосился на соседку.
— Я была босиком, — возразила она.
Мужчина снова улыбнулся, при этом его лицо словно осветилось изнутри мягким светом, а в уголках глаз появились морщинки, только добавившие ему привлекательности.
— Не только босиком, но и нагишом.
Мог бы и не напоминать.
— Я, конечно, рада, что ты заехал навестить меня, правда, рада, но…
Джеймс достал из кармана кольцо и протянул ей. У Симоны сердце подпрыгнуло в груди. Ну конечно, кольцо, можно было раньше догадаться. Сим была уверена, что потеряла любимое украшение по пути из Кэтскилс.
— Ты его нашел!
— Рядом со своей кроватью.
Девушка растрогано посмотрела на Джеймса.
— Это мамин подарок на день рождения несколько лет назад. Я его везде искала, думала, уже больше никогда не увижу.
Джеймс коснулся ее руки, и Симона затаила дыхание. Когда-то давно, еще в университете, ей попались прекрасные строчки о девичьем румянце, кажется, у Шекспира, но Сим не могла вспомнить, из какого сонета эти слова. Казалось, время замерло, когда пальцы молодых людей соединились и они почувствовали биение сердца друг друга.
Взяв девушку за руку, Джеймс медленно надел ей на палец кольцо. Симона вдруг осознала, что ни один мужчина раньше этого не делал. Она представила себя с ним перед алтарем — видение было настолько ярким, что его не удавалось отогнать.
С трудом вернувшись в настоящее, Сим подумала, что вряд ли стоит снова оказываться с парнем в одной постели — она и так уже потеряла контроль над собой.
— Правда, мне очень лестно, что ты приехал сюда и готов заплатить такую высокую цену за то, чтобы снова увидеть меня, но…
Джеймс поднес палец к ее губам, заставив собеседницу замолчать.
— Слушай, — прошептал он.
Диана начала говорить, дав Сим время собраться с мыслями и кое-как восстановить душевное равновесие. Подумать только, охранник парка взял отпуск, приехал из Кэтскилс, насочинял что-то о своей работе и заплатил немыслимые деньги, чтобы провести с ней неделю. И хотя он совершенно не подходит для совместной жизни, Сим знала, что не сможет долго сопротивляться. Единственная ночь с Джеймсом сломила ее силу воли. Такое уже один раз было. На последнем курсе университета Симона закрутила роман с покорителем дикой природы по имени Рей Гилберт. У парня была мечта — забраться на Эверест. Поэтому он постоянно пропадал на горе Старбакс недалеко от Большого Каньона. Отец Сим тогда не без злорадства заметил: «Я же тебя предупреждал». На что мама возразила, защищая свою девочку: «Каждая женщина имеет право на одну ошибку».
«На одну, — повторила про себя Симона. — Никак не на две». И осторожно взглянула на соседа. Неужели она действительно занималась любовью с этим роскошным красавцем? Медленно взгляд переместился на большие загорелые руки, лежащие на коленях, потом на изящные узкие бедра под облегающими джинсами и, наконец, достиг соблазнительного бугорка, а в голове хрипловатый мужской голос произнес: «Абракадабра».
Джеймс наклонился к Симоне, его губы почти касались ее уха, вызывая сладкую дрожь.
— О чем ты думаешь?
