Чарити, не сдержавшись, рассмеялась:
– Ты полагаешь, она станет помогать двум морально изуродованным взрослым?
– По-моему, мы с тобой не лучшая пара, – сказал он.
– Разве мы пара? – спросила она.
– Только в том смысле, что нас двое и мы будем вместе воспитывать нашего ребенка. Хотя я по-прежнему не уверен в наших родительских талантах.
Чарити хотела спросить Рокко о прошедшей ночи. Узнать, был ли он с другой женщиной. Но это показалось ей странным. Ведь недавно она решительно заявила, что не будет снова спать с ним.
Хотя сейчас она была настроена менее решительно. Возможно, потому, что теперь чувствовала неуверенность во всем. Сказав, будто не знает, кто она на самом деле, Чарити поняла, что говорит правду. Она умела притворяться и мошенничать. Даже решив не помогать отцу, она нацепила на себя маску молодой официантки. У нее не было парня и друзей. Она ни к кому не привязывалась по-настоящему за последние несколько лет.
Она осознала, что не жила, а играла в жизнь. И теперь она боялась, что станет плохой матерью.
Но она очень постарается хорошо воспитать своего малыша. Проблема в том, что ее будущее полностью зависит от Рокко.
– Не думай о том, хорошая ты или плохая, – наконец сказал он. – Подумаешь об этом, когда тебя не будет тошнить по утрам.
– О, Рокко! Ты умеешь воодушевить девушку.
Он нахмурился:
– Я пытаюсь помочь.
– Но ты не добрый, – слегка улыбаясь, произнесла она. – Ты сам так сказал.
Он кивнул:
– Я практичный. Я просто вспомнил, что, когда я болел, моя мать приносила мне чай.
Грудь Чарити сжалась. Она представила Рокко маленьким мальчиком, который в итоге остался совершенно один. Ей стало жаль его. Ее переполнили эмоции. Часть той нежности, которая досталась ему от матери, он решил передать сейчас Чарити. Как бы он ни называл свой поступок – добротой или практичностью, он все равно сделал ей приятное.
– Ну, я ценю твой поступок. Правда. – Чарити откашлялась и взяла кусочек тоста, решив не намазывать его вареньем. – Хотя тебе не следовало держать мои волосы, когда меня рвало.
– В этом нет ничего из ряда вон выходящего, – сказал он. – Тебя тошнит, потому что ты вынашиваешь моего ребенка. Мне кажется, будет справедливо, если я стану о тебе заботиться.
– Да? Ты собираешься обо мне заботиться?
– Честно признаться, я еще над этим не думал.
– По-моему, когда мы с тобой вместе, либо ты, либо я действуем не подумав, – сказала она.
– Вероятно. Если бы один из нас вовремя образумился, мы не оказались бы в нынешней ситуации. Нам нужно вести себя иначе.
Чарити открыла баночку варенья, намазала его на кусочек тоста и стала есть.
– Я рада это слышать, – сказала она.
Наступило молчание. Чарити подняла глаза и встретилась с Рокко взглядом. Он смотрел на нее с непривычно нежным выражением лица.
– Что? – спросила она.
– Я думаю, – сказал он.
– О чем?
– О том, что я, наверное, попробую тебя соблазнить.
Едва не подавившись тостом, она положила его на тарелку:
– Что?
– Я тебя соблазню, – решительно произнес он. – У меня получится. Мы оба это знаем.
Чарити широко развела руки:
– Меня тошнило перед тобой, а сейчас я лежу в кровати на испачканной вареньем простыне. Как ты можешь думать о соблазнении? По-твоему, я соглашусь на то, чтобы ты меня соблазнил?
– Да. – Рокко отвернулся и пошел к двери.
– Куда ты идешь?
– Я начну соблазнять тебя, когда тебе полегчает. Тебе еще что-нибудь нужно?
Чарити показалось, будто ей врезали по голове чем-то тяжелым.
– Нет.
– Похоже, ты озадачена, – произнес он.
– Как мы перешли от чая и тостов к соблазнению?
– Я хочу тебя, – сказал он, – с того момента, как увидел. А я привык добиваться того, чего хочу.
– Но я женщина, а не спортивная машина. Ты не можешь просто меня купить. У меня есть свое мнение.
– Я знаю, – ответил он. И я хочу, чтобы ты со мной согласилась. Я признаю только твой положительный ответ, Чарити. Мне все равно, если ты меня не хочешь. Именно поэтому я планирую соблазнить тебя. Мы поговорим позже.
Рокко вышел, оставляя Чарити одну с обещанием обольстить ее, чаем и тостами.
* * *
Соблазнение казалось ему наиболее логичной стратегией. Потому что Рокко не мог заставить себя увлечься другой женщиной, на что рассчитывал прошедшей ночью. И ему требовалось доказать самому себе, что он может контролировать свои чувства, находясь рядом с Чарити.
Сидя рядом с ней на кровати, глядя на нее, он испытал странное чувство – у него стало тепло на душе. Это ощущение насторожило его. Кроме того, Чарити смотрела на него так, словно хотела понять, о чем он думает. Но он не привык испытывать эмоции.
Он не размышлял о том, что чувствует. Он вообще не умел чувствовать.
Поэтому он и ляпнул Чарити о желании ее соблазнить.
Но на самом деле его идея имела смысл.
В тот день в отеле Нью-Йорка Чарити заставила Рокко действовать и реагировать в непривычной для него манере. Он никогда не терял самообладания, а с Чарити быстро его лишился. Поэтому он либо продолжит избегать встречи с ней и станет держать себя в узде, либо сильнее распалит обоюдное желание и постарается взять его под контроль.
Последняя идея понравилась ему больше.
Велика вероятность, что эта красотка-воровка будет полностью управлять его чувственными желаниями, но этого он допустить не должен.
Переодевшись, Рокко отправился искать Чарити. Он шагал по вилле, чувствуя сильный прилив энергии, хотя не спал после возвращения домой.
Он прошел через гостиную и вышел на террасу. В доме Чарити не было, поэтому он подумал, что она по-прежнему в постели и плохо себя чувствует. Если она нездорова, его план сорвется.
План соблазнения становился для Рокко настолько важным, что он просто не мог допустить, чтобы ему что-то помешало. Он был одержим желанием обладать Чарити.
Он почти ощущал вкус ее темно-розовых губ. Он возбудился при одной мысли о том, как будет ее ласкать. Ни одну женщину он никогда не хотел так сильно.
От женщин Рокко был нужен только секс. Он не отдавал предпочтения ни одной своей любовнице. Предметы искусства, автомобили, дорогие вещи он отбирал и любил особенно сильно. Но женщины к ним не относились. Он обожал красоту, поэтому коллекционировал красивые предметы.
Он любил вещи, потому что чем дольше ими владел, тем больше ощущал их частью себя. Дорогие красивые вещи демонстрировали его богатство и статус. Он больше не беспомощный мальчик, который всего лишился. Он мужчина, который может купить себе все, что пожелает.
