Элегантно одетая холеная женщина средних лет жадно прочитала письмо и, взяв красный карандаш, жирно обвела фамилию любовника своей умершей сестры. В ее голове зрел изощренный план, претворение которого в жизнь сулило получение немалых барышей.
2
— Удочерение? — непонимающе повторила Чарити. — Тетя Бренда, неужели ты действительно хочешь, чтобы я отдала Полин чужим людям?
Бледная, растрепанная, она стояла посреди убогой гостиной своей дешевой крошечной квартирки и с таким ужасом смотрела на родную тетку, будто у той внезапно выросли рога. Неужели это не сон? Впрочем, за последние несколько недель Чарити свыклась с ощущением непрекращающегося кошмара, от которого невозможно избавиться.
— Давай договоримся, что я ничего не слышала! — решительно заявила она, крепче прижимая к себе спящую девочку.
Тетка поморщилась.
— Не будь ребенком! И прекрати смотреть на меня как на чудовище. Попытайся рассуждать здраво: я предлагаю пойти на этот шаг только потому, что прекрасно вижу, ты не в состоянии заботиться о малышке!
— Неправда! — возмущенно крикнула Чарити.
Вместо ответа Бренда с саркастической улыбкой обвела взглядом нищенскую обстановку тесной комнатушки. В элегантном светлом костюме, с тщательно уложенными крашенными платиновыми волосами и с безупречным макияжем, она казалась живым упреком царящему вокруг убожеству.
В самом деле, трудно представить место менее подходящее для грудного младенца. Несмотря на начало весны, на улице было по-зимнему холодно, а тепла плохонького электрического камина едва хватало на то, чтобы просушить мокрые пеленки, развешанные на спинках стульев. Стирать Чарити приходилось самой, поскольку услуги даже самой дешевой прачечной стали ей теперь не по карману. Несмотря на холод, в квартире нечем было дышать, дешевенькие обои из-за сырости потемнели и кое-где отстали от стен. Убогая мебель почти полностью скрывалась под грудами чистых и грязных детских вещей.
Чарити выглядела под стать своему жилищу. Ее некогда хорошенькое, веселое лицо осунулось и побледнело от невзгод и страданий, глубокие тени под ввалившимися глазами свидетельствовали о пролитых слезах и о бессонных ночах.
— Я всего лишь прошу помочь мне с квартплатой! — беспомощно пролепетала Чарити. — Честное слово, я все отдам, как только встану на ноги!
Тетка холодно покачала головой.
— Порой, чтобы сделать добро, приходится быть жестокими. Мой долг указать на безответственность твоего поведения. Позволь напомнить, что Полин тебе не дочь, так что ты не имеешь никакого права единолично распоряжаться ее судьбой.
— Но Полин моя сестра! — гневно возразила Чарити. — Как я могу с ней расстаться?!
— Положим, сестра она тебе только наполовину, — отмахнулась Бренда и брезгливо скривила ярко-красные губы, покосившись на смуглую черноволосую малышку, посапывающую на руках у Чарити. — Ты даже не знаешь имени ее отца!
— Какое это имеет значение?!
Чарити гневно сверкнула глазами. Она не могла позволить этой красивой ухоженной женщине столь презрительно намекать на легкомысленное поведение покойной матери. Что с того, что после двух лет вдовства мама сошлась с каким-то, если верить тетке, официантом, кажется, испанцем? Главное, она была с ним очень счастлива. Впрочем, все это теперь не имеет никакого значения…
— Полин моя родная сестра! — упрямо повторила Чарити. — Я никому ее не отдам!
С тем же успехом можно было бы взывать к каменной стене. Недаром мама порой говорила, что у ее сестры Бренды нет сердца! Эта женщина, посвятившая свою жизнь карьере, пожертвовавшая ради нее семьей и родственными связями, сейчас вызывала у Чарити ощущение, похожее на ужас. Бренда знала о жизни почти все — кроме таких пустяков, как любовь, верность, сочувствие и простая человеческая привязанность.
Только теперь Чарити поняла, сколь жестоко ошиблась, обратившись за помощью к маминой сестре. Все, на что та оказалась способна, — это предложить вариант, при котором племянница навсегда избавила бы ее, Бренду, от своих проблем!
— Тебе всего двадцать один год, — невозмутимо продолжала тетя Бренда, не сводя глаз с измученного лица племянницы. — Совсем недавно ты была студенткой. Теперь не учишься и не работаешь. Прости за откровенность, но как и на что ты собираешься жить дальше? И еще позволяешь себе рассуждать о благе ребенка! О каком сестринском долге можно говорить, если у тебя нет денег даже на аренду этой крысиной норы?
— Я найду работу! — горячо заверила Чарити.
— Рабо-о-ту? — насмешливо переспросила тетка. — На какую же должность ты рассчитываешь? Заруби себе на носу — в лучшем случае тебе придется выбирать между карьерой уборщицы и местом официантки! Не терпится пойти по стопам так называемого отца Полин? И кто же, скажи на милость, будет присматривать за малюткой, пока ты будешь драить полы или разносить пиво в какой-нибудь забегаловке? Ты хоть знаешь, сколько стоят услуги няни? Честно сказать, меня просто поражает твой инфантилизм! Пора наконец расстаться с воздушными замками, моя дорогая. Ты, надеюсь, не забыла, что у тебя нет ни пенни за душой, а сбережений твоей матери едва хватило на ее похороны?
— Но я же имею право на социальную поддержку… — сквозь слезы выдавила Чарити. — Государство не даст нам умереть с голоду!
— Ах да, я и забыла! — Тетка язвительно улыбнулась. — Спасибо, что напомнила! Но учти, государство не покровительствует иждивенцам, поэтому на многое не рассчитывай. И, кстати, раз уж ты заговорила о своих правах, неплохо было бы принять во внимание также и права Полин. Или ты считаешь, что девочка должна жить вот так? — Бренда картинным жестом обвела убогую комнату. — Сомневаюсь, что она поблагодарит тебя за это, когда вырастет. Своим эгоизмом ты обрекаешь сестру на нищенское существование! В новой семье у девочки будет все, что она только пожелает. Там она будет счастлива. Подумай об этом, моя милая.
