Так как же выглядит Красс в сравнении со сверхбогачами других эпох? Невозможно дать исчерпывающий ответ, хотя были кое-какие попытки это сделать. Учитывая, что стоимость валюты в разные эпохи трудно сравнить, а покупательная способность резко различается, один экономист предлагает оценивать состояния на основе человеческого труда: как много работников мог бы нанять тот или иной богач в свое время? Для Красса это, вероятно, около 32 тысяч римлян — достаточно, чтобы заполнить половину Колизея. Для Джона Рокфеллера в 1937 году это 116 тысяч американцев, а для Билла Гейтса в 2005-м — 75 тысяч. Богатейшим из всех по этой шкале был бы Карлос Слим, который в 2009 году на все свое состояние мог бы нанять примерно 440 тысяч мексиканцев. Другие экономисты предлагают свои матрицы и свои результаты. Но какие бы из них мы ни использовали, Красс так или иначе стоит в ряду богатейших людей за всю историю[57].
Повествование Плутарха о Крассе — это история о морали. В момент последней атаки солдаты все еще ждали слов от своего лидера, но тот не показывался: «Он, закутавшись, лежал в темноте, служа для толпы примером непостоянства судьбы, для людей же здравомыслящих — примером безрассудного честолюбия; ибо Красс не удовольствовался тем, что был первым и влиятельнейшим человеком среди тысяч и тысяч людей, но считал себя совсем обездоленным только потому, что его ставили ниже тех двоих»[58].
Те двое, конечно, Помпей и Цезарь. Красс был не столь одарен, как они; он достиг своего положения благодаря коварству, упорству и безжалостности. Сколотив колоссальное состояние и закрепив свои позиции, он мог бы остановиться на этом, и история была бы добрее к нему.
Такова позиция обвинения. Был ли Красс, в конечном счете, большим стяжателем, чем другие богачи, или он просто не так стремился скрывать свои амбиции? Некоторые современные историки считают, что в отношении Красса сложилась предвзятость и за его описаниями как человека, запачкавшего руки корыстолюбием, стоит обыкновенный снобизм. Красс не только проиграл войну, но и нарушил кодекс древности, заработав состояние презренным бизнесом, а не более «доблестным» путем войн и захвата чужой собственности. У такого анализа есть свои плюсы, он подчеркивает вечную обиду старой аристократии на нуворишей. Но никакой исторический ревизионизм не в состоянии преуменьшить стремление Красса к богатству и статусу любыми доступными средствами.
В отличие от Мария, Суллы, Цицерона, Помпея и Цезаря, Красс не слишком активно заказывал свои бюсты и портреты. В итоге он провалил самый важный экзамен: на умение застолбить себе место в истории. И хотя деньги позволяли ему купить политическую власть, они не гарантировали военных заслуг, которые в те времена были главным решающим фактором при определении статуса. Возможно, он слишком поддался высокомерию и ошибки на поле битвы стали причиной его гибели, но он задал новую парадигму для тех, кто стремится к богатству. Предприниматель, олигарх и политический игрок Красс стал первым и архетипическим членом клуба сверхбогатых.
Глава 2
Ален Руфус: зачистка земли
Безжалостность — это не всегда плохо.
Стэн О’Нил, генеральный директор Merrill Lynch
Он был одним из богатейших людей в истории Англии, и все же ему не досталось особого места в массовом воображении. Ален Руфус, один из приближенных Вильгельма Завоевателя в конце XI века, этот бретонский оппортунист, бесцеремонно подключившийся к процессу Нормандского завоевания, получил в уплату за свою верность полосу земли, простирающуюся вдоль всей страны.
Период после 1066 года — один из старейших примеров смены режима, передачи богатства и власти, происшедших по большей части вследствие актов геноцида — подчинения Северной Англии. По оценкам историков, в Йоркшире и соседних землях за сопротивление правлению Вильгельма было убито до ста тысяч человек. Захватчики вырезали население целых деревень, сжигали дома и поля. Многие из выживших впоследствии погибли от голода.
Аристократы, участвующие с Вильгельмом в битве при Гастингсе, а также перешедшие на его сторону после нее, получили в награду земли и недвижимость, конфискованные у коренного населения. «Книга страшного суда»[59]тщательно фиксирует масштабы его колоссальной программы экспроприации: к 1086 году лишь 5 % английских земель к югу от реки Тис[60]оставались в руках англосаксов. Людей местного происхождения лишили высоких постов в церкви и государстве. Французский стал общепринятым языком. К 1096 году не осталось ни одного епископа-англичанина. Когда власть взяла новая элита, началась огромная программа строительства. За следующие двадцать лет было возведено больше тысячи замков, которые должны были укрепить власть нормандцев и продемонстрировать их авторитет.
Отъем земли при поддержке государства и кумовство стали определяющими характеристиками эпохи. Разбогатеть можно было благодаря знакомству с королем либо его родственником. Среди разбогатевших таким образом — его сводный брат, епископ Одо из Байе (ставший графом Кентским), и Вильгельм де Варенн, первый граф Суррей. Небольшая клика этих людей стала эквивалентом миллиардеров наших дней. Одним из богатейших — и умнейших — из них был Ален Рыжий, также известный как Ален Руфус и позднее граф Ричмондский. Ален был троюродным братом Вильгельма. Его доля в военных трофеях составила почти двести маноров[61], располагавшихся на территории около 250 тысяч акров[62]. Земли графа Алена простирались от Йоркшира до Лондона, включали Норфолк, Саффолк, Кембриджшир и Нортгемптоншир, а также владения в Нормандии и Бретани. К моменту смерти в 1093 году (ему было пятьдесят три года) собственность Алена стоила не менее 1100 фунтов, что на нынешние деньги составляет более 8 миллиардов фунтов. Его можно считать одним из богатейших англичан в истории. Правда, Ален не был англичанином, пока он и его потомки не начали ассоциировать себя со страной, которую расхватали по частям. Руфус не только разбогател сам, но и протоптал дорожку для формирования новой элиты, очистившей свою репутацию и ставшей землевладельческим истеблишментом на следующую тысячу лет.
Нормандское завоевание 1066 года до сих пор рассматривается как, вероятно, самое главное событие, положившее начало современной Англии. Оно означало вытеснение одной культуры другой и полномасштабный переход богатства и власти из рук прежней элиты в руки элиты новой. Гийом ле Батар, он же Вильгельм Бастард, незаконный сын Роберта II Великолепного, герцога Нормандии, вторгся в Англию и экспроприировал имущество и землю целой нации, распределив их между группой своих верных военачальников. Поэтому едва ли стоит удивляться, что в недавнем рейтинге четыре рыцаря, участвовавшие в Нормандском завоевании, оказались в шестерке самых богатых людей за всю британскую историю[63].
