Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
«Слава Богу, – подумал Тобиас, – что я пошел посмотреть, где меня убивали, а получилась полезная разведка. По этой дороге нам идти нельзя».
Пришел к ребятам, рассказал. Некоторые горячие головы тут же предложили забросать немцев гранатами, на что старшина справедливо заметил: «Если у немцев здесь столько пулеметных гнезд, значит, где-то есть и наблюдательный пункт, они нас на бросок гранаты не подпустят».
Пошли в обход болота с другой стороны. На другой день подошли к селу Фастовичи, полицаев там уже не было, немцев тоже. Люди ютились в куренях и землянках.
Тобиас почувствовал себя плохо, его оставили в одной из землянок, перевязали голову, рана была глубокая. Он все пытался выяснить, не знает ли кто, где его бывший отряд, который создавался вначале из местных жителей. Дня через два в землянку зашел знакомый старик и обрадовал Тобиаса тем, что его поредевший отряд находится буквально рядом, на бугре, в селе Клясово.
Тобиас полубегом, полуползком понесся в село. Встретили его как родного. Командир собрал партизан, выставил перед ними, как какую-нибудь диковинку, Тобиаса и сказал: «Товарищи, объявился наш Робинзон Полесья. А мы тебя, Тобиас, уже того, похоронили. А ты, оказывается, пулепробиваемый, но неуничтожаемый, как действительно настоящий партизан. С прибытием тебя домой».
Он обнял и поцеловал его, затем начали подходить и обнимать ребята. Его помыли, перевязали, накормили.
Почти месяц Тобиас пробыл в родном отряде, подлечился. Рана в голове заросла, но так как кость черепа была поражена, то осталось заросшее кожей, но «бескостное» отверстие в задней части головы. Осталось на всю жизнь. (Автор ощупывал это место на голове Тобиаса Лейбу через полвека после ранения. Это заросшее отверстие в голове, где-то с десятикопеечную монету, и поражался, как можно было не только жить, а еще и воевать с такой раной!).
Тобиаса навестил начальник штаба соединения капитан Дорошко. Они очень обрадовались друг другу. Дорошко сказал: «Ну что, друг, отошел? Молодец. Поедешь со мной. Будем восстанавливать руководство Полесского соединения. Работы будет много, и тематика действий будет другая. От нас требуется сейчас главное – разведка и защита населения». Утром они с Тобиасом верхом выехали в расположение штаба.
29 июня 1944 года случилось сразу два события. В расположении штаба соединения почему-то с западной стороны появилась довольно большая группа немцев. Их появление сперва внесло некоторую сумятицу, так как при штабе находилось немного партизан. Но оказалось, что все залетные немцы поголовно пьяны, их разоружили, поставили охрану, не зная, что с ними дальше делать.
И в эту же ночь, в предрассветном тумане, в расположение штаба пришли более желанные гости, уже с востока. Это были разведчики одной из наступающих советских частей, группа из трех человек – лейтенант, сержант и рядовой солдат. Наконец-то своих дождались!
Этот момент врезался навсегда в память народного мстителя еврейской национальности Тобиаса Лейбу и его товарищей-партизан. Но война еще не закончилась на этом. Основная масса территории Белоруссии еще была под оккупантами.
Постепенно к штабу соединения подтягивались партизаны. В начале июля из Москвы прибыл генерал-лейтенант Ветров, бывший командир полесских партизан.
В ближайшей к штабу балке построили партизан, на всякий случай выставили боевое охранение. Ветров поздравил партизан с воссоединениєм с регулярной армией, поблагодарил их за годы борьбы в тяжелейших условиях и вручил многим из них награды. Медалью партизана Великой Отечественной войны первой степени был награжден Тобиас Лейбу, румынский еврей, а ныне комсомолец, работающий в штабе целого соединения. Ветров, вручая Тобиасу медаль, особо отметил его перед строем не только как отважного партизана, но и как умелого, добросовестного работника.
После построения Ветров подозвал его к себе и сказал: «Помните, товарищ Лейбу, я Вам, уезжая, сказал, что мы еще встретимся и поработаем вместе? Вот и пришло то время. С группой штабистов сегодня же выедете в Гомель, там за городом будет место дальнейшей нашей совместной службы».
Прибыли в Гомель, затем к месту новой дислокации. Переоделись, помылись, приготовились. Тобиасу, как все-таки иностранцу, подобрали форму канадского офицера, присланную, видимо, из Америки или Англии по «ленд-лизу». Когда он, уже высокий, подтянутый, симпатичный двадцатидвухлетний русый парень с голубыми глазами, шел по городу, люди оборачивались, и мужчины, и особенно женщины, не понимая, откуда он взялся в Гомеле, такой шикарный иностранец. Его коллеги по штабу, особенно ребята из штабной разведки, даже начали спекулировать на этом. Брали, к примеру, Тобиаса с собой на базар, подходили к солидным продавцам и говорили: «Вон видите, иностранец стоит. Это помощник американского президента Рузвельта, его специально в Белоруссию прислали посмотреть, что здесь немцы натворили. А мы его охраняем. Так неужели Вам жалко для нас бутылки самогона и булки хлеба?!».
Тобиас сперва не догадывался о своей роли «помощника президента» на базаре, а когда ребята за столом об этом проговорились, больше с ними в город не ходил. Он никогда в жизни ничего чужого даром не брал.
В селе Ченки, под Гомелем, где должно было формироваться новое подразделение и куда генерал Ветров направил Тобиаса, зависло какое-то непонятное ожидание, и если партизан, прибывших вместе с ним, это вполне устраивало, они стояли на армейском довольствии и по большому счету загружены не были, то Тобиаса такая «вольная» жизнь не устраивала. Другие сидели и ждали. Ждали своего генерала, его все не было. И тогда Тобиас, как в июне сорок первого в Черновцах, пошел в военкомат, уже гомельский.
История снова повторилась. Несмотря на то, что он представил кое-какие документы, награды и опять все подробно рассказал о своих местопребываниях и действиях за последние три года, в призыве ему отказали. Ты, мол, числишься за партизанским штабом, пусть твое руководство тобой и занимается.
Недалеко от Гомельского железнодорожного вокзала он как-то видел табличку «Военно-полевой комиссариат». Пошел туда, представился. Там посмотрели его бумаги (конечно, он скрыл, что был тяжело ранен в голову и еще полностью не реабилитировался) и его сразу призвали в армию, но как выяснилось позже – не в ту армию, куда Тобиас стремился. Дня через два его вместе с другими мобилизованными военно-полевым военкоматом повезли в город Козельск, в запасной полк. Там при приеме командир полка опять же просмотрел его бумаги и наградные документы, в тот же день присвоил ему звание сержанта и назначил командиром отделения.
Так в Советской армии появился новый сержант – Тобиас Лейбу, он же румынский еврей-комсомолец, он же узник многих концлагерей, он же белорусский партизан.
Из Козельска эшелоном их перебросили под Восточную Пруссию, там готовилась очередная стратегическая операция. Высадили в Каунасе, поселили в так называемых «красных казармах», начали готовить к боевым действиям.
Тобиас внутренне радовался и гордился тем, что обошел все рогатки, мешающие ему попасть на фронт. Все шло к тому. Но… при одном из построений к строю подошел старшина роты и сказал: «Сержант Лейбу, выйти из строя! Соберите свои вещи и идите к стоящей у КПП машине». Потом добавил: «Поедете служить в другую армию». «Какую другую армию? – возмутился Тобиас, – не надо мне никакой другой армии, кроме Советской»! «А вы в Советской и будете, – оборвал его старшина, – это приказ!».
Ознакомительная версия. Доступно 4 страниц из 17
