— Вот пусть и играл бы! Я не хочу быть каким-то уродским старикашкой!
— Он не может. Он будет Питером Пэном.
От этого она ещё сильней разревелась.
Папа говорит, что Либби должна проникнуться духом пьесы и принять роль. Её же, в конце концов, могли отправить рисовать декорации, как меня и Маус.
На следующий день Либби засела в ванной, глядя на себя в зеркало. Я знаю, потому что всякий раз, как пыталась туда попасть, было занято. Наконец мне надоело стучаться, и я вошла, да и всё.
Она даже не наорала на меня. Вздохнула только:
— Какая же я уродина, просто невероятно!
— Ну, так уж и уродина, — говорю.
— Тебе-то откуда знать! — сказала Либби. — Ты моя копия.
— Бред!
— Сама погляди.
Я посмотрела в зеркало.
— Не знаю, Либби. По-моему, мы не похожи.
— Похожи, ещё как! — завопила Либби. — Вот погоди, будет тебе тринадцать. Станешь, как я, уродиной, если не хуже! О-о-о, прямо хоть плачь!
— Ты и так ревёшь уже три дня.
— Отстань от меня!
Я спустилась в кухню и всё рассказала маме.
— Либби просто переживает, что её не взяли на роль. Ничего, это пройдёт.
— Она думает, что роль ей не дали оттого, что она уродина.
— Это она придумывает. И чувствует себя некрасивой. Внешний вид — это всегда отражение внутреннего состояния. Если чувствуешь себя красавицей, ты и будешь красавицей. Всё изнутри.
— Да ты что! — удивилась я. — Вот не знала.
Мама улыбнулась.
— Почему же ты не скажешь этого Либби? — спрашиваю.
— Пыталась, — вздохнула мама. — Она не слушает. Вот, держи морковку.
— Спасибо.
Я вполне могла бы питаться только сырой морковкой. Ничего вкуснее пока не изобрели. Днём я пошла в бассейн с Маус и Бетси. Мама осталась дома с Либби.
— Как думаешь, я уродина? — спросила я Маус.
Бетси ответила:
— Да. Но я тебя всё равно люблю. И Ойчи любит.
— Ой, Бетси! — сказала Маус. — Шейла не уродина, что ты мелешь?
— Ладно, не уродина, — согласилась Бетси.
— А Либби говорит, уродина. Говорит, я её точная копия, а она — одна из самых уродливых людей в мире.
— Дура она, вот что, — сказала Маус.
— Это без сомнений, — говорю. — Но как думаешь, может, и правда я когда-нибудь стану на неё похожа?
— Ну уж нет. Никогда.
Какое счастье.
На следующий день Либби решила выучить пьесу целиком. На случай, если кто-то заболеет и освободится другая роль. Например, Венди.
Я спросила: если она будет Венди, кому тогда играть роль Капитана Крюка? А она мне: ты совсем глупая, раз задаёшь такие вопросы. Нет, я её совсем не понимаю.
Мы с Маус нарисовали три больших дерева и принялись за арку. Через неё Венди и остальные попадают в Нетландию. Только они не полетят под ней, как в книге, а просто будут махать руками.
Проблема в том, что арка сама по себе никак не стоит, заваливается, и всё тут. Поэтому Майк, ответственный за декорации, говорит, что мы с Маус должны стоять весь спектакль и держать её, чтоб не падала. Маус не хочет. Стесняется. А мне лично кажется, что это весело и почётно — держать такую важную вещь.
На спектакль приглашены все родители и вообще все, кто пожелает. Папа повесил объявление в местном колледже. Он уверен, что кто-нибудь из студентов захочет прийти.
Девочку, исполняющую роль Венди, зовут Мэрианн Маркман. По-моему, классное имя для актрисы. Куда лучше, чем «Либби Тубман». Удивительно, почему папа с мамой об этом не подумали, когда выбирали имя для моей сестры. «Шейла Тубман» звучит немногим лучше, но я, по крайней мере, не собираюсь становиться великой актрисой или балериной. И вообще, я могу взять псевдоним Шарм Туб или что-нибудь вроде того.
Я кое-что заметила. На репетициях Мэрианн поёт громко, и играет она хорошо. Но когда кто-нибудь, не занятый в пьесе, садится в зале посмотреть, как народ репетирует, её еле слышно. Интересно, что будет на премьере.
Либби до сих пор надеется, что Мэрианн заболеет, и ей предложат сыграть Венди. А я постоянно торчу на сцене со своей аркой и тоже выучила все роли. Так что, если Либби всё же достанется Венди, может, я буду Капитаном Крюком.
Наконец настал вечер премьеры. Папа подарил Либби розу в честь этого события.
— О, Бертрам! — вскричала она. — Как это мило с твоей стороны!
Хорошо, что сегодня это закончится. Меня уже тошнит от моей сестры-актрисы.
Мне и Маус пришлось одеться в сине-жёлтые костюмы, чтобы слиться с декорациями.
Мэрианн пришла сильно заранее, она не чихала, не кашляла и ничем другим не заболела. Либби в костюме Капитана Крюка смотрелась глупо. Зато из Расса вышел великолепный Питер Пэн. Жаль, он не мог летать по-настоящему.
В первом отделении всё шло хорошо, кроме того, что Маус раскашлялась, когда Расс пел. Он прервался на полуслове и подождал, когда она перестанет. Мэрианн пела негромко, но очень чисто. Правда, пробегая сквозь арку, чуть не сбила меня с ног, но я устояла, и арка тоже.
Либби появилась на сцене в середине второго акта и спела очень громко, а когда закончила, зрители захлопали. Иногда, наверное, лучше петь плохо, но громко, чем хорошо, но тихо. Мэрианн никто, кроме нас с Маус, не слышал. Услышав такое громкое пение Либби, Мэрианн остолбенела и начисто забыла слова. Она стояла и молчала. Наконец я прошептала её реплику. Она продолжала молчать. Тогда я произнесла реплику вслух. Не уверена, что зрители заметили, что говорю я, потому что Мэрианн шевелила губами. Так я и говорила за неё до конца акта! Либби сделала мне страшное лицо, но я же была нужна Мэрианн. Что мне оставалось? А Маус еле на ногах держалась от хохота, и обе мы забыли про арку, так что, когда Расс в очередной раз под ней «пролетел», она повалилась на бок.
Но мы её быстро подняли, так что не думаю, что мы испортили весь спектакль, как утверждает Либби. В целом, по-моему, всё прошло на ура, хотя Либби теперь со мной не разговаривает.
Глава 12
На плавание хожу сейчас три раза в неделю. Марти говорит, что мне пора опускать лицо в воду, потому что иначе дальше мы не продвинемся. Я ему говорю:
