– Фу, я не собираюсь с вами, девчонками, обниматься! – заявил Бэкстер. – Тогда чем же мы займёмся? Может, поедем в «Мир приключений» в Чессингтоне? В каникулы все мальчишки из нашего класса туда ездят.
– Ну что ж, если у тебя есть деньги, Бэкстер, я тебя отвезу, – сказала я.
– Если бы здесь был мой папа, он бы меня туда отвёз, – выпалил Бэкстер. – Я хочу поехать в таком вагончике – вжиг-вжиг, который потом переворачивается вверх тормашками.
– Ах, вот так! – воскликнула я, схватив его за талию и подняв вверх ногами, которыми он изо всех сил забрыкался в воздухе.
Бэкстер завизжал, я его встряхнула, а затем осторожно уронила на кровать.
– А теперь меня! А теперь меня! – пищала Пикси.
– А меня не надо! Пожалуйста, не надо! – умоляла Блисс.
– Да, но куда мы пойдём? – не унимался Бэкстер из-под подушки, которой я его накрыла.
– Мы пойдём на детскую площадку, – сказала я.
Бэкстер одобрительно завопил, а Блисс встревожилась:
– А как же большие мальчишки?
В прошлый раз, когда мы после школы туда пошли, там торчали семь или восемь больших парней, которые, сидя в детском домике, пили, курили и ругались. Бэкстер бесстрашно пронёсся вверх по лестнице и хотел к ним присоединиться, но они кинули в него железной банкой из-под пива и толкнули. Я пошла его спасать, а они и в меня стали кидаться банками и наговорили целую кучу мерзких грубостей. Когда я привела малышей домой, то поклялась, что мы никогда туда больше не пойдём, хотя Бэкстер стонал, жаловался и просился поиграть с большими ребятами.
– Сейчас там больших мальчишек нет, – успокоила я Блисс.
– Они в школе? – спросила она.
Я кивнула, хотя была абсолютно уверена, что эти парни вряд ли ходят в школу. Однако я знала, что они проторчали там полночи, поэтому теперь будут крепко спать до обеда.
– А мы правда-правда-правда не пойдём в школу? – спросила Блисс. – И у нас не будет неприятностей?
– Нет, говорю же, у нас каникулы. А теперь давайте все пойдём и оденемся. Пикси, пойдём я окуну тебя в ванну.
Я накормила их всех завтраком, разрешив добавить сахара в их хлопья «Фростиз».
Пока они все дружно жевали на кухне, я пошла в гостиную и, взяв телефон, набрала номер маминого мобильного. Я не собиралась говорить ей про Мики. Просто хотела сказать, что с нами всё в порядке и мне нужно удостовериться, что и с ней тоже всё хорошо. Но позвонить мне не удалось – я постоянно слышала голос, который повторял: «Извините, мы не можем сейчас вас соединить». Я снова и снова набирала номер, чтобы ещё раз проверить, и слышала всё ту же фразу. Должно быть, мама выключила свой мобильный. «Слишком занята с Гордоном», – подумала я, сжимая кулаки.
– Лили? – в дверях стояла Блисс.
Я быстро положила трубку.
– Ты звонила маме? – прошептала сестрёнка.
– В отпуске она чудесно проводит время и надеется, что мы в свои каникулы тоже не скучаем, – быстро пролепетала я. – Блисс, у тебя ярко-фиолетовые губы.
– Бэкстер налил нам немного «Райбины».
– Вам надо было её разбавить. Разве вы ещё не наелись сахара? Когда мама вернётся, у вас будут чёрные зубы.
– Лили, а мама вернётся?
– Конечно, – ответила я и заставила себя рассмеяться. – Ну правда, Блисс, ты невыносима! Тебе бы только попереживать! Ты ведёшь себя как маленькая!
Я так сказала только потому, что она озвучила мою тревогу. Когда я над ней посмеялась, в какой-то момент мне стало легче, и появилось чувство, что я смеюсь над своими волнениями и таким способом смогу от них избавиться. Но потом я увидела бедное маленькое личико Блисс, её глаза, полные слёз, и почувствовала укор совести.
Я бросилась к ней на другой конец комнаты и обняла:
– Прости, прости меня, ну пожалуйста, не плачь! Не знаю, как я только могла такое сказать?! Послушай, Блисс, отомсти мне. Скажи и мне что-нибудь вредное и обидное! Ну, давай же, скажи!
Блисс заёрзала.
– Ну, Блисс, давай!
– Не могу ничего придумать, – сказала она. – Но не сердись опять, Лили, пожалуйста.
– Ладно, обещаю больше не сердиться.
– Никогда?
– Ну, этого я пообещать не могу.
– Хорошо, пообещай не сердиться на этой неделе, – сказала Блисс.
– Обещаю, – сказала я, и мы тихонько постояли, крепко обнявшись.
Вдруг из кухни донёсся звук высыпающихся хлопьев – будто кто-то опрокинул на тарелку большую пачку «Фростиз».
– А вот на Бэкстера я рассержусь, – сказала я, вбегая в кухню. – О боже, Бэкстер, сейчас же высыпи хлопья обратно в пачку.
– Я хотел узнать, сколько в пачке мисок, – сказал он. – Я не наелся.
– Нет, наелся, просто ты жадина. А ну-ка, ребята, помогите мне убраться на кухне, и мы пойдём на детскую площадку.
Бэкстер тут же испарился, и пришлось отказаться от помощи Пикси после того, как она уронила тарелку, но Блисс очень старалась мне помочь.
– Ты хорошая девочка, Блисс. Можешь взять с собой Безголовкина.
Безголовкин был самым любимым плюшевым мишкой Блисс. Она брала его с собой, когда ложилась спать, но мама никогда не разрешала выносить его на улицу из-за потрёпанного вида. Когда-то его называли Снежком, потому что он был полярным мишкой, а теперь он стал жёлто-серым. У него и вправду не было головы. Как-то Бэкстер пытался выхватить медведя из рук Блисс, и у того оторвалась голова. Мама попробовала её пришить, но у неё не получилось её закрепить. Однажды, когда мы переходили дорогу, голова мишки, качаясь из стороны в сторону, снова оторвалась и упала, и по ней проехала машина. Мама собиралась выбросить останки Безголовкина в мусорное ведро, но Блисс и слышать об этом не хотела. Теперь, покалеченного, она любила его ещё больше.
– Хочу моего мишку, – сказала Блисс.
– Да мы можем взять всех мишек и устроить для них пикник!
Я завернула всех потрёпанных мишек в старое одеяльце Пикси, взяла из кухни остатки хлопьев «Фростиз», пакетик с «Джэмми Доджерс» и бутылку кока-колы. Пикси бегала рядом со мной и пыталась всучить мне ещё много всякой всячины.
– Давай возьмём стульчик для мишек. Где же они будут сидеть? Давай возьмём чайник, чтобы мама-медведица смогла попить чайку! Давай возьмём миску для мытья посуды, чтобы мы могли вымыть посуду! Давай возьмём ещё мыльную водичку для мытья посуды, чтобы мы могли пускать пузыри!
Когда Блисс с Бэкстером были как Пикси, они почти не умели разговаривать – просто что-то бормотали на своём языке. Мне захотелось, чтобы Пикси на время тоже стала как близнецы в её возрасте, а она была как маленький дятел, который, не переставая ни на секунду, долбил мой мозг.
