Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
– Преставился, – услышала Марья за своей спиной. – Второй старикан за сегодня… У того тоже сердце не выдержало!
Нянька обернулась на голос и увидела позади себя пожилого солдата. Он смолил самокрутку и равнодушно поглядывал на Берга. Рядом с ним стоял совсем юный солдатик. Именно с ним разговаривал старик, ему же он адресовал следующую фразу:
– А вещички-то у него умыкнули! Как упал, так кто-то из толпы и саквояж, и чемодан тиснул…
Марья слышала его слова и внутренне содрогалась. Причем, сначала переживала из-за мелочей: «Саквояж! Саквояж-то как жаль! Там же все: документы, билеты, деньги, ценности! – мысленно причитала она. – А чемодан! В нем Эллочкины пеленки и платьица! Ребенка теперь и переодеть не в чего… – Но тут до нее дошло главное, что отец Эллины умер, и Марья ужаснулась: – Что же с малышкой теперь станет? Ведь у нее, кроме отца, никого на белом свете нет… Почему никого? – самой себе возразила нянька. – А я? Не я ль Эллочку воспитывала с первых дней ее жизни? Не я ль ночей не спала, когда она болела? Не я ль люблю ее, как родное дитя? Да я ей больше чем мать! А коли так – воспитаю!»
– Слышь, бабонька, – обратился к ней пожилой солдат. – Ты покойнику кем приходишься?
– А тебе что за дело до этого? – насупилась Марья.
– Тогда ступай себе, а его, – он указал небритым подбородком на Берга, – в безымянной могиле зароют.
Марья сурово кивнула головой и направилась в таможенное управление, чтоб узнать там, с кем она должна договориться насчет похорон.
Глава 3
В Москву Марья и Эллина вернулись спустя десять дней. После похорон Алекса Берга двое суток они жили на вокзале, ждали поезда, на котором можно уехать. Но так как те ходили крайне редко, а желающих покинуть город было огромное количество, то занять места удавалось только самым наглым или сильным. Марья, будь она одна, забралась бы в вагон без особых проблем, но у нее на руках была воспитанница, поэтому ей пришлось пропустить три поезда. Но уж в четвертый она забралась одной из первых и заняла самое удобное место.
…Когда Марья отперла дверь своим ключом и внесла Эллину в квартиру, где прожила вместе с Бергами больше полугода, то так и ахнула. В ней уже кто-то обитал! Новых жильцов в тот момент в квартире не было, но следы их пребывания присутствовали: в шкафу висели чужие вещи, на кровати лежало лоскутное одеяло (у Бергов отродясь такого не водилось), в ванной сушились подштанники, а на кухонном столе громоздились немытые алюминиевые миски. Марья хотела было спуститься в дворницкую, чтобы обо всем разузнать у дворника Федюньки, с которым у нее были шуры-муры, но пора было укладывать Эллину. Да и самой Марье не мешало отдохнуть. Дорога ее вымотала до предела!
Марья, качая плачущую девочку, прошла в ту комнату, которая была когда-то детской, но там не оказалось ни одного предмета мебели, только в углу лежал скрученный в рулон ковер. Пришлось укладывать малышку в каминной зале на диване. Сама Марья за неимением еще одного спального места улеглась на полу. Свернулась калачиком, положила под голову свою котомку и моментально уснула.
В объятиях Морфея женщина пробыла недолго. Из них ее вырвал грозный мужской возглас: «Ты кто такая? И как сюда попала?»
Марья с трудом разлепила тяжелые веки и увидела перед собой высокого молодого мужчину в кожанке, подпоясанной широким армейским ремнем с кобурой. У него было породистое лицо с холодными голубыми глазами и жестким ртом.
– Марья я, – испуганно ответила женщина. – Нянька Эллиночки… – И указала на спящую девочку.
Мужчина посмотрел на Эллину, сурово нахмурив брови, и сухо спросил:
– Это дочь бывшего хозяина квартиры?
Марья кивнула.
– Сам он где?
– Умер.
– Другие родственники у ребенка есть?
– Нет у нее никого, кроме меня!
Новый обитатель квартиры Бергов задумчиво помолчал, затем сказал приказным тоном:
– Оставайтесь здесь. Комната в вашем с девочкой распоряжении. Кухней и ванной можете пользоваться. В остальные помещения не заходить. Ясно?
Хотела Марья ответить утвердительно и на этом закончить диалог, но спохватилась:
– А как же мебель?
– Что – мебель?
– Вся она бывшего хозяина Александра Берга, а коли так – Эллиночкина, и мы должны ее сюда перенести. В нашу комнату.
– Мебель, как и квартира, теперь собственность государства, – отчеканил он. – Но ты можешь взять самое необходимое, типа кровати и стола. Остальное – не тронь.
И, развернувшись на каблуках, покинул залу.
Естественно, Марья не послушалась. Она перетащила в их с Эллиной комнату не только кровать и стол, но и трюмо, и этажерку, и комод, а кроме этого занавески с окна и скрученный ковер. В этом ей помогал Федюнька. Главное же, сундук, который Марья оставляла ему перед отъездом на сохранение, дворник не пропил и не присвоил, а по-честному вернул хозяйке. Возможно, потому, что тот был заперт на большущий замок, и дворник не знал, что внутри масса ценных вещей. Вещи эти: столовое серебро, фарфоровые статуэтки, бронзовые шкатулочки, гравюрки в золоченых рамках Марья украла из хозяйского дома в тот момент, когда Алекс в спешке собирался покидать Россию и за своим имуществом не следил. Вместе с Бергами за границу она уезжать не собиралась, а жить после их отъезда на что-то нужно было. Вот нянька и решила кое-что из антикварных безделушек стянуть. У Александра не убудет – все равно за гроши все распродавал, – а ей польза!
Теперь же оказалось, что польза не только ей, но и Эллиночке. Будет на что ребенка растить. Вот поспокойнее в стране станет, антиквариат вновь в цене поднимется, и Марья начнет потихоньку безделушки распродавать…
А из занавесок Эллиночке платьев нашьет, чтоб девочка выглядела как настоящая принцесса.
Глава 4
Шло время. Марья воспитывала Эллину как родную дочь, но не скрывала от нее правды. «Какая я тебе мама? – смеялась она, когда девочка, научившись говорить первое «ма-а», обращалась к Марье. – Я тебе няня… Повторяй, детка, ня-ня!» Детка повторяла. Когда же стала хоть что-то понимать, нянька объяснила ей, что ее папа и мама умерли, и показала ей единственную сохранившуюся фотографию Александра Берга. А еще она рассказала Эллине, что когда-то вся квартира принадлежала ее семье, и тот дядя, что живет с ними под одной крышей, ей не родственник, а всего лишь сосед.
Кстати, о соседе. Звали его Андреем Альбертовичем Ярским, и он работал в ВЧК. Марья его как человека терпеть не могла и немного побаивалась. Но о другом соседе не мечтала, поскольку Ярский в этом смысле ее устраивал, как никто, – он практически все время проводил на работе. Еще Андрей Альбертович помог Марье оформить над Эллиной опекунство и утрясти дела с домкомом. Жаль, не стал мешать тому, чтоб к ним новых жильцов подселили, и в тот год, когда Эллине исполнилось пять, их «уплотнили». То есть в квартиру вселили еще пятерых жильцов. Коллегу Ярского Васнецова с женой и двумя сыновьями и одинокого профессора медицины по фамилии Гуляев.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
