Часть 1. Лариса Белозерова. Москва
Глава 1
Лариса Белозерова отперла дверь квартиры старым теткинымключом и вошла внутрь. Длинный коридор был привычно темен, только в его концеслабо светилось оконце ванной, дверь в которую снес кто-то из последних жильцовкоммуналки.
Лара сбросила с плеча сумку, разулась. Но, ступив на полголыми ногами (капроновые колготки не считаются), почувствовала под ступнямипесок, нанесенный подошвами прошеных и непрошеных гостей этой квартиры, закоторыми некому было убрать. Пришлось обуться. И идти через длинныйкоридор на высоченных каблуках, от которых Лара так мечтала избавиться.
Доковыляв до ванной, она нашла на батарее тряпку, намочилаее и вернулась к входной двери. Кряхтя, Лара наклонилась и принялась мыть пол.Когда от песка не осталось и следа, она с наслаждением скинула туфли ипрошлепала по еще влажному паркету к туалету, чтобы швырнуть в ведро тряпку. Новедра там не оказалось. Как и унитаза. Вместо него на полу стоял пластиковыйтаз, к огромному облегчению Лары, без следов чьего-нибудь облегчения. Туда онатряпку и кинула. Потом сполоснула руки, стянула колготки и, сев на крайоблупившейся ванны, сунула под водяную струю ноющие ноги.
– Хорошо, – прошептала Лара, ощутив приятноепокалывание в пальцах.
Пока истомившиеся в тисках модельных туфель ноги отходили,Лара осматривалась. Как и следовало ожидать, ванная комната представляла собойжалкое зрелище. На стенах вздутая краска, на потолке черная штукатурка, трубытекут, раковина в трещинах, а по загаженному полу неспешно прогуливаютсягигантские прусаки, не боясь ни света, ни человеческого присутствия.
– Кошмар, – резюмировала Лара, но без горечи. Оназнала, в каком состоянии будет выкупленная ею коммуналка.
Еще бы не знать! Лара Белозерова, можно сказать, в нейвыросла, хотя проживала она вместе с родителями совсем в другой квартире –отдельной, двухкомнатной, на другом конце Москвы. Здесь же, в этой запущеннойкоммуналке в районе Садового кольца, жила ее бездетная тетка, которой Лариныродители спихивали дочь в тех случаях, когда надолго уезжали из дома.А поскольку делали они это часто (оба играли в джазовом оркестре –мама на фортепиано, отец на саксе), Лара проводила с теткой большую часть своейжизни.
Тетку звали Ивой. Иветтой, как она представлялась, иЛизаветой, как было на самом деле. Тетка всю жизнь проработала в Малом театрегардеробщицей, так что ее племянница с младых ногтей приобщалась к высокойкультуре. Сама Ива тоже была причастна к искусству. С юности и до самойсмерти она пела в самодеятельности и участвовала в постановках драматическогокружка при ЖЭКе. Голос у нее был отменный, актерские способности тожеприсутствовали, поэтому Ива мнила себя несостоявшейся примой, лишеннойвозможности выступать в Малом только потому, что война и эвакуация помешали ейпоступить в театральный вуз. Уверенность в непризнанной гениальности наложилана тетку свой отпечаток – до самой смерти в возрасте восьмидесяти лет Иваносила расшитые золотой тесьмой пиджаки, каблуки, красилась, делала начес а-ляДжина Лолобриджида и не расставалась с янтарным мундштуком. Даже на смертномодре она покуривала свои тонкие сигаретки, настаивала на опрыскивании себядухами и все норовила улечься так, чтобы в случае, если смерть заберет ее восне, никто из обнаруживших Иву не заметил ее второго подбородка.
Когда старуха умерла, ее комната досталась племяннице. Ларатогда только окончила институт и устроилась на работу – помощникомредактора на телевидении, – и своя жилплощадь пришлась ей как нельзякстати. Но, переехав в теткину комнату с намерением радоваться жизни: водитьподруг, друзей и новоиспеченного жениха для проверки половойсовместимости, – она вынуждена была признать, что унаследованные ею «хоромы»для этого совершенно не годятся. А все из-за соседей, коих насчитывалосьдвенадцать человек, и половина из них скоротечно приобрела алкогольнуюзависимость. Раньше, насколько Лара помнила, они только попивали, отмечаявыходные символической бутылкой, а праздники шумными застольями, теперь же этилюди пили по-черному. Результат – дебоши среди ночи, ругань круглые сутки,горы пустых бутылок в коридоре, блевотина на кухонном полу. Радоваться жизни втакой обстановке Лара не могла. Остальные обитатели коммуналки тоже, но замногие годы совместного проживания они научились абстрагироваться от окружающеймерзости, а главное – давать разудалым соседям отпор. Особенно в этомпреуспела старуха Берг (за глаза называемая всеми Графиней), способная отшиватьприставал одним лишь колючим взглядом потускневших карих глаз. Другие поступалииначе: кто облаивал, кто милицией грозил, а кто и в морду давал. И толькоЛара не могла справиться с пьяницами. По ночам те ломились именно к ней. Из еехлебницы они воровали хлеб на закуску и гадили мимо унитаза именно в дни еедежурства.
Пришлось Ларе оттуда съехать. Но перед тем как вытащить изИвиной комнаты последний чемодан, она дала себе слово обязательно сюдавернуться. Не конкретно в теткины метры, а именно в квартиру, и единственнойхозяйкой.
Старая коммуналка была для Лары не только частью приятныхдетских воспоминаний, которые хочется подольше сохранить, она была ее мечтой.Кто-то мечтает иметь виллу на Канарах, кто-то замок в Шотландии, кто-тодвухуровневый пентхаус на Манхэттене, а Лариса Белозерова представляла своесчастливое будущее только в этой квартире. Еще девочкой, лежа на теткиной софеи глядя в потолок с остатками затейливой лепнины, или стоя у окна, из которогооткрывался вид на старинную улочку, или бродя по коридору, где из-под отошедшихобоев выглядывали наклеенные на стены газеты, датированные 1915 годом, Лараощущала дикий восторг – ведь все это было так не похоже на их типовуюквартиру, их дом, их район. Там все безликое, бездушное, никакое, а тут –даже под ободранными обоями история!
Вот это, пожалуй, больше всего Лару и завораживало. Каждыйдень, входя в кухню, она подолгу стояла у двери, держась за медную ручку, чудомсохранившуюся еще от первых хозяев квартиры. Она трогала ее, и дух захватывалоот того, что пальцы касаются вещи из далекого прошлого, а к ней, в своюочередь, прикасались люди, жившие в те годы, а значит, эта ручка все равно чтомашина времени, соединяющая настоящее с давно минувшим...
В теткиной коммуналке вообще многое напоминало о былых временах:остатки паркета, лепнина, чугунные решетки на крохотном балкончике, оконныерамы, не рассохшиеся и за сто лет. Но мало кто из ее обитателей обращал на этовнимание. Они видели уродливые стенные перекрытия, возведенные для того, чтобиз четырехкомнатных хором для одной семьи сделать восемь комнатушек для пяти,утыканную плитами кухню, общую ванную, уборную... А вот Лара именно этогостаралась не замечать! Но не получалось – уродующие старинную архитектурумелочи так и мозолили глаза, поэтому Лариса уже в детстве мечтала, как снесетвсе перегородки, восстановит лепнину и паркет, как реанимирует камин,разобранный еще в двадцатые. Тогда ее мечты были похожи на маниловские прожектыи даже ей самой казались неосуществимыми. Но времена изменились, расселятькоммуналки стало делом обычным, и Лара начала всерьез подумывать о приобретенииквартиры в единоличное владение. Одна комната у нее уже была, оставалосьвыкупить еще семь, и тогда...
