— Стоять опасно. Пошлите. — Леша тоже злился, но предпочел отложить выговор до более располагающей к этому обстановки.
— Не могли же мы его бросить, — проворчала я в ответ.
Любимый издал звук, похожий на приглушенное рычание.
— Человека бы бросила. Скорее всего. А животное — нет.
— Почему? — заинтересовался Леха и оглянулся, чтобы видно мое лицо.
— Потому что предать не может.
— В следующий раз хотя бы предупреждай… — после долгого молчания сказал Женя.
Я лишь взяла его за руку, говоря «хорошо» и извиняясь.
Охранник с улыбкой посмотрел на нас.
…К вечеру стало ясно, что еще половину пути мы не одолеем… Из-за облачности темнело значительно быстрее, а идти на ощупь — чистой воды самоубийство в особо жестокой форме. В темноте таяли очертания, а ведь даже фонари не горели…
Днем мы встретили зомби раз пять или шесть, и дважды (не считая моей спасательной операции) нам приходилось драться, вместо того, чтобы потихоньку обойти тварей…
Заниматься подобным в потемках не хотелось никому…
— Как все-таки классно, что к большинству дверей в подъездах существует универсальный ключ, — довольно прошептал Женька, прикладывая магнитный ключ к кругляшу замка.
— Осторожнее, мало ли…
— Она права. Там может ждать куча оголодавших трупов. — Произнес Леша. — Медленно открывай, если что захлопываем дверь и уносим ноги…
Любимый медленно потянул на себя дверь, но никаких орд немертвых за ней не томилось… В подъезде было пусто.
Во всяком случае на первом этаже.
Пятно света выхватывало из темноты исписанные различными надписями, обшарпанные стены.
Леха показал рукой: «Идем наверх», скорее всего имея в виду чердак, как самое темное и безопасное место…
До пятого, последнего этажа мы добрались без приключений, но там нас ждал сюрприз: два зомби, судя по виду — мать и дочь…
Леха свалил одну, Женя другую, и оттащили тела на пролет ниже.
— Замок, — Леша осветил фонариком висящий непреклонным стражем железный прямоугольник.
Женя забрался по лестнице и с усмешкой снял его:
— Даже не закрыт. Милости прошу!
Вспугнутые нами голуби перелетели на другую часть чердака. Вот кому хорошо: взлетел и зомби голодным остался, несолоно хлебавши…
Хотя, по правде говоря, эти твари всегда голодны, сколько бы не сожрали…
Минут двадцать мы бродили по чердаку в поисках более-менее теплого и чистого места. Пока нашли — стемнело окончательно…
— У меня свечи есть… — сказал Лешка, в ответ на наш невысказанный вопрос.
— Романтично, — улыбнулся Женя.
Пока парни «накрывали на стол», то есть ставили свечи и доставали бутерброды, я занималась котенком…
Зверек оказался здоров, но истощен, видимо долго на дереве просидел; сначала он косился на всех нас большими испуганными глазами, а потом снизошел до куска хлеба и колбасы…
— Колобок с ушами, блин, — рассмеялся Леша.
Заметно округлившийся зверь, при ближайшем рассмотрении оказавшийся кошкой, урча забрался в мой рюкзак и задремал…
А вслед за ним засобирались спать и мы…
5 октября. Четверг.
…Сон не шел.
Я лежала между партами, прижимаясь к Жене, и снова не могла уснуть…
…Вспоминала прошлое до начала этой зомби-эстафеты вообще и четвертого раза в частности… Я изменилась… Стала слишком эгоистичной… Даже не думала о родителях, друзьях, о том, выжили ли они? Как они? Могу ли им помочь?.. Зато бросилась спасать котенка…
Стало противно от себя… А ведь меня действительно не волнует судьба всех кроме меня, Жени, а теперь и Лешки… Но почему?..
Когда случается подобное, первое время ни о чем кроме своего собственного выживания не думаешь… А когда пытаешься выжить в четвертый раз, второй по важности вопрос: когда же это закончится? И, пожалуй, зачем все это?
А были ли прошлые разы? Но ведь я их помню, и Леша помнит, и другие люди тоже помнят! Поэтому накануне двадцать пятого числа так много самоубийств. Люди устают бороться, не хотят терять близких, дорогих, любимых, заново переживать ужас и кошмар бега по заполненным мертвецами улицам, а может быть и снова с кем-то встречаться, сражаться…
«Еще встретимся» — голос словно раздался здесь, на чердаке…
Я резко встала. Руки сами потянусь к саям…
— Злат, в чем дело?
— Спи, Лех. Все хорошо…
Я легла обратно, хотя меня все еще продолжала колотить дрожь…
… как тогда, на крыше, когда я упала и разбилась. Та, с которой я билась, сказала, что мы еще увидимся…
Интересно, а долго я буду биться, раз за разом окунаясь в этот кошмар? Не сдамся ли я?
…Проснулась я ближе к утру, от того, что встал Женя.
— Не спите? — сонно поинтересовалась я.
Охранник сидел рядом, привалившись спиной к стене и держа наготове табельное.
— Тсс… — он приложил палец к губам. — Слушай…
Я послушно села и прислушалась.
Внизу, на лестничной площадке, что-то шумно дышало и чавкало…
— Это что за холера?
— Наверное, жрет вчерашних зомби, — предположил Женя.
— Не припомню, чтобы они каннибализмом страдали, — охранник покачал головой, напряженно прислушиваясь.
Я только вздохнула:
— Давайте спать…
На меня посмотрели словно на умалишенную.
— Что бы там ни чавкало, сюда оно не лезет, и на том спасибо…
— А как мы спустимся отсюда?
— Утром и решим, если оно не уйдет…
Я решительно легла и свернулась клубочком, за мной последовал Женя, а потом и напряженный, как перетянутая струна, Леша…
— Солнце, подъем. — Женя, наклонившись, убрал волосы с лица и поцеловал меня.
Я коснулась губами его ладони и открыла глаза.
Охранник приветливо отсалютовал мне бутербродом.
Завтрак проходил в молчании, я старательно избегала мыслей о том, как мы будем спускаться, если под нами все еще дежурит то существо, парни свои мысли не озвучивали, но кажется мне, что они шли в том же направлении…
К нашей несказанной радости в подъезде никого не было…
Не было и трупов, что мы вчера оставили.
— Распогодилось, — глянув на небо, сказал Леха.
Облака, конечно, были, но тех туч, сыпавших противной моросью, и след простыл… Поднявшееся солнце грело покрытую легким инеем землю, раскрашивало в оттенки золота разбитые стекла, подсвечивало редкую листву деревьев…
