Его всегдашняя ироническая ухмылка окончательно вывела ее из себя.
— Хороший или плохой, это роли не играет!
— Но ты бы сделала это еще раз?
— Ни за что на свете! — крикнула она.
— Тогда что заставило тебя сделать это сейчас?
Ответа у Одри не было. Действительно, что ее заставило? Один Бог знает. Скорее всего, собственное тело. Не сердце. Не разум. Именно тело. Оно жаждало любви. Никто не ласкал его после Грегори. И никто не мог так ласкать его. Черт побери! Она не хотела думать такое, но в глубине души знала, что это правда. Кроме того, к чему бесстыдно лгать самой себе? Она бы с удовольствием сделала это еще раз.
Одри вновь ощутила вкус того, чего лишилась. Это был самый сладкий вкус на свете. Вкус меда, нектара, элексира жизни. Ее, ожившее тело желало большего. Но хватит ли ей духу спать с Грегори, не испытывая к нему любви?
Разозлившись на себя, Одри опрометью выскочила из спальни, прибежала на кухню, схватила свою одежду, отнесла ее в ванную, плотно закрыла за собой дверь, и наконец перевела дух. Но успокоиться ей не удалось. Неужели она создала прецедент? Станет ли Грег требовать продолжения? Воспользуется ли своим преимуществом?
Пока Одри принимала душ, в ее мозгу вертелось множество вопросов, ответа на которые у нее не было. Она крепко зажмурилась и попыталась выкинуть Грегори из головы, но это оказалось невозможно. Он окружал ее. Его присутствие словно ощущалось физически. Он заполонил собой весь дом. Зачем она позволила ему жить здесь? Почему не настояла, чтобы он нашел себе другое жилье?
Она поспешно открыла глаза и... увидела лучезарно улыбавшегося Грегори. Ничего обиднее нельзя было себе представить. Но как можно выгнать этого человека после того, как она сама бросилась в его объятия? Ситуация была тупиковая.
— Зачем ты пришел? — неуверенно спросила она.
— Нужно беречь горячую воду.
— Не смешно... Ты не имеешь права заходить сюда.
— Раньше ты меня не прогоняла.
— Я была дурой.
— Точнее, красивой дурочкой.
— Я ухожу. Можешь делать здесь все, что хочешь.
Нужно было поскорее одеться. Она нуждалась в защите. Ради собственного спокойствия Одри требовалось поставить между ними какой-нибудь барьер. Лучше всего дверь с крепким замком и засовом. Но за неимением лучшего сойдут и рубашка с шортами.
Грегори насмешливо улыбнулся и отпустил ее. Никогда в жизни Одри не одевалась быстрее. Она наскоро вытерлась, натянула одежду и пулей выскочила из ванной.
Придя на кухню, Одри начала класть в посудомоечную машину тарелки и столовые приборы. Все это время ее мозг лихорадочно работал. Она злилась на себя за то, что позволила чувствам одержать верх над разумом. До сих пор секс не имел для нее особого значения; что же случилось? Ответ был пугающе ясен. Она никогда не встречала мужчину, который сумел бы воспламенить ее так же, как это делал Грегори.
Совместное владение плантацией угрожало обернуться катастрофой. Это не сведет их — наоборот, окончательно оттолкнет друг от друга.
Я тоскую по его телу, но самого Грегори не люблю, мысленно заметила она. Боже, как глупо...
А сегодня вечером ей предстоит свидание с Дирком! При одной мысли об этом Одри затошнило. Разве можно скрыть от него то, что произошло между ней и Грегори? Да это у нее на лбу написано.
Ее не оставляло ощущение его близости. Чувства пришли в смятение. Если бы он вошел на кухню, Одри швырнула бы в него тарелкой, но факт остался бы фактом: причиной этого смятения был именно он.
Грегори действительно появился на кухне. Тарелка и его голова остались целы. Но она заявила ему, что все равно пойдет на свидание к Дирку. Сначала Грегори не поверил своим ушам, а потом не на шутку разозлился.
— Не верю. Я думал... Ладно, это не имеет значения. — Он потер ладонью затылок и уставился на Одри. — Ладно, ступай. Желаю хорошо провести время. Можешь забыть, что некоторое время назад ты занималась со мной любовью. Только ничего не говори Дирку, когда займешься любовью с ним.
У Одри покраснели не только щеки, но и шея.
— Твоя реплика неуместна.
— В самом деле? — Он поднял брови. — Если бы наши отношения что-то для тебя значили, ты отменила бы это свидание.
— Ты прав. Я не отменяю его именно потому, что это ничего не значит. Признаю, секс доставил мне удовольствие, но это всего лишь секс. Я не люблю тебя. С этим покончено. Покончено навсегда.
— Ты любишь Дирка?
Грегори молил небеса, чтобы этого не было, иначе его задача сильно осложнилась бы. Он хотел, чтобы Одри снова полюбила его. Он сделал бы для достижения своей цели все, что в его силах. Но если она любит другого...
— Мои чувства к Дирку тебя не касаются.
— Но ты позволишь ему переспать с тобой?
— И это тоже не твое дело.
— Нет, мое, черт побери! — яростно воскликнул Грегори. — Я не хочу, чтобы тебе причинили вред!
Глаза Одри вспыхнули.
— Кто бы говорил!
Боже, какие глаза! Красивые, широко расставленные, чуть раскосые, а цвет... Цвет постоянно меняется и приобретает тысячу оттенков — от бледно-топазового до темно-изумрудного. Эти глаза гипнотизировали его. Когда в день первого знакомства они сидели, разговаривали и узнавали друг друга, Грегори смотрел в эти глаза не отрываясь. Они буквально заворожили его.
Сейчас происходило то же самое. Он мог смотреть в них бесконечно. И тогда, когда эти глаза полыхали от гнева, как сейчас, и тогда, когда они были нежными и полными страсти, как в минуту близости. Глаза — лучшее украшение Одри. Впрочем, все остальное не хуже. Она казалась ему совершенством во всех отношениях, и Грегори нещадно ругал себя за то, что позволил ей уйти.
Ему хотелось сказать, что он совершил ошибку, что должен был поверить ей, а не Кларенсу, но момент не годился для подобных признаний. Не признаваться же в этом сейчас, когда она собирается на свидание к другому...
Когда Одри ушла, Грегори не находил себе места — его пожирала ревность. Он пытался читать, смотреть телевизор, но ничто не помогало. Наконец он сел на галерее и стал ждать Одри, вновь и вновь оживляя в памяти происшедшее между ними.
Когда она пылко ответила на его поцелуй, Грегори не мог поверить своему счастью. Сбылось все, о чем он мечтал все эти годы. Она осталась той же страстной любовницей, которой была раньше. Он надеялся — нет, чувствовал, — что это может стать началом их новой совместной жизни.
Когда Одри заявила, что происшедшее между ними для нее ничего не значит, что это всего лишь чистый секс, Грегори показалось, что ему вонзили нож в сердце. Он не мог поверить, что она способна вести себя подобным образом и при этом яростно отрицать наличие эмоциональной близости. Одри не из тех женщин, которые способны наслаждаться сексом ради секса. Она всегда говорила, что верит в Любовь с большой буквы. Грегори очень нравились ее старомодные романтические представления. Одри говорила, что не приемлет так называемую свободную любовь. Не считает, что следует ложиться в постель чуть ли не с первым встречным.
