– Сейчас пролью! – предупредил я, и в этот момент чья-то рука подхватила бутылку.
А Лора и не думала останавливаться. Она забралась на меня, обняла за шею и впилась в губы. И почему-то мне было наплевать, что десятки людей смотрят и обсуждают нашу распущенность. Лора тоже чувствовала их взгляды. Она специально стала постанывать и неожиданно ловко надавила коленкой там, где делать этого без особой причины не стоило.
– Ло!
– Вот тебе, чтоб не ворчал, – весело спрыгнула она на пол. – Девушка! Нам еще вина!
– Ну что же ты делаешь, Ло?!
– Здорово, правда?! А эти-то как таращатся, смотри! – победно осмотрела она соседние столики.
Подошла официантка.
– Это вы спасли бутылку французского? – спросил я.
– У вас такая темпераментная девушка… Пришлось выручать.
– Невоспитанна немножко, но темперамента – это факт, – согласился я. – Если не затруднит, налейте ей еще вина, пожалуйста.
– Что-нибудь поесть?
– Да, поесть! – потребовала Лора. – Хочу моцарел-лу с помидорами и салат из шпината с майонезом и перепелиными яйцами!
– А вам?
– Кусок говядины с кровью.
– О, ты сегодня кровожаден?! – заметила Лора. – На сколько их кинул?
– На все.
– Ни фига себе! – присвистнула она. – И что делать будешь?
– Куплю недвижимость на Кипре.
– Шутишь?
– Нет. Поедешь со мной?
Лорка замолчала. Она потягивала вино и смотрела куда-то в скатерть, чуть откинув назад голову. С того лета, как мы с ней встретились, она совсем не изменилась: роскошные темные волосы, нежная белая кожа, арабская вязь тонких губ и абсолютное презрение к косметике.
Я взял ее руку и потянул к себе:
– Помнишь ту ночь?
– Хочешь все сначала? Читать стихи, болтать о жизни, медленно прижиматься ко мне? Или взять сразу? – спросила она.
– Ты в чем-то меня упрекаешь?
– Нет, просто характер такой. Люблю делать гадости.
– Неправда, ты девушка вполне логичная.
– Хочешь серьезных отношений?
– А ты, похоже, нет?
– Почему же? Когда-нибудь я стану матерью двоих детей и примерной женой. Буду ждать супруга с работы, готовить ему голубцы, имитировать оргазм в постели и два раза в месяц изменять с любовником. Может, даже не два, а целых четыре.
– Ты называешь это быть «примерной женой»?
– Я полагаю, все это случится не раньше чем лет через десять, понимаешь? Сейчас я хочу просто жить.
– Разве я претендую на голубцы?
– Не обижайся! Я высказалась не в твой адрес, а вообще. Это не имеет отношения к тебе.
– А что имеет?
Наконец она посмотрела мне в глаза:
– Наверное, уже ничего. Это лето не может быть похожим на прошлое. Тогда было хорошо. Сейчас должно быть еще лучше. И у тебя тоже, понимаешь? Ты ведь любишь Анну Сонет?
– Люблю, – признался я.
– Вот и люби.
– Все-таки ревнуешь?
– П-ссс, – поджала губы Лорка.
Официантка принесла блюда, но мне уже не хотелось есть. Выпить, что ли?
– Зачем тогда этот спектакль с поцелуями? – спросил я.
Лорка пожала плечами, тыкая вилкой в шпинат:
– Дурачилась.
– Понятно, – сказал я. – У тебя здесь встреча с кем-то?
– Да.
– Тогда мне лучше уйти. Лора кивнула.
– Мне тоже с тобой было хорошо. Будь умной и постарайся не делать в жизни глупостей, – сказал я на прощание.
– Костик! – услышал я, когда шел к выходу.
Я обернулся. Лорка держала в высоко поднятой руке бокал с вином и улыбалась:
– За тебя!
«Дура», – подумал я и послал ей воздушный поцелуй.
На улице шел мелкий дождь. Я сел в машину и закурил. Домой ехать не хотелось. Достал мобильный и набрал номер хозяйки квартиры. Она решила, что я уезжаю, потому что дорого, и уговаривала остаться. Обещала не поднимать цену до конца года. Сказала, что я на редкость спокойный и интеллигентный жилец, и даже назвала меня сыночкой. В конце концов хозяйка смирилась и, узнав, что я готов уехать прямо завтра, сказала, что даже съезжаю я как нормальный человек.
Дождь усилился. Мне стало грустно смотреть на город, на людей, которые в нем живут, на серые дома проспекта, на «Огород», в котором осталась Лора, на свою машину и даже на рюкзак с деньгами. Я снова подумал, что здорово было бы сейчас выпить. Если мысль посетила дважды, скорее всего, она чего-нибудь стоит. Я представил, как становится тепло от коньяка, как начинают разбег мысли, точно самолеты, стремящиеся оторваться от взлетной полосы, и, набрав скорость, разлетаются в разные стороны света. Светка – вот кого мне не хватает в этом сером городе! Я завел машину и вернулся в клуб.
– Игошин здесь?
– Уехал. Будет через час.
– Поднимусь, выпью пива. Охранник уткнулся в кроссворд.
Света болтала с барменом и не сразу заметила, как я вошел.
– Вы быстрее, чем я надеялась, – улыбнулась она.
– Я уезжаю и, скорее всего, надолго. Подумал, что некрасиво пообещать и исчезнуть, правда же?
– Все так серьезно?
– Да. У меня есть только один вечер. Сегодня. Хочу посвятить его тебе. Если скажешь «нет», я не обижусь. Просто не берусь загадывать, когда мы теперь увидимся. Что скажешь?
– Скажу, что, если бы я тебя видела в первый раз, он стал бы последним.
– Извини.
– Но ведь это уже не первая встреча? – подмигнула она. – Мне нужно договориться с девчонками, чтобы подменили на ночь. Выпей пока чего-нибудь.
– Я в машине подожду, ладно? Света кивнула.
Если женщина решила с тобой переспать, ее ничто не остановит.
Не я придумал, а жаль.
Света была ничего. Это все, что мог я сказать о ней утром. Увы, ее старание не совпало с моими желаниями, а мои надежды – с ее убежденностью, что все в постели происходит с длительностью в четвертую долю ноты. В общем, мы собирались станцевать «Tango Nuevo» Астора Пьяцолло, но с трудом сподобились на пасодобль. Она кружилась, но не успевала вернуться в нужное положение. Я делал поддержку, но совсем не там, где ей хотелось. Она закидывала ногу на мое бедро, но попадала не выше коленки. Я путал чувство такта с чувством ритма. Как ни странно, оба мы кончили с последним аккордом бандонеоне маэстро.
Про Хусейна я вспомнил в полдень, когда привез Свету обратно в клуб. Она поцеловала меня в машине, попросила позвонить, как только вернусь, проверила, правильно ли я записал ее номер в свой мобильный, еще раз поцеловала и ушла, помахав на прощание из дверей клуба. Тогда они и появились у моей машины. Первому было лет двадцать. Он зашел спереди и сел на капот, чтобы я не уехал. Второй, что выглядел старше, дернул на себя мою дверь и, положив мощный кулак на руль, уставился на меня воспаленными глазами. Зрачки у него были меньше булавочной головки.
