Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Что ж… Это и был передвижной храм, Растов узнал его.
Именно такие выгружались из клонских танкодесантных кораблей вместе с первым эшелоном десанта — и здесь, на Грозном, и на далекой Кларе, на Лючии и Екатерине. После установления более-менее надежной оккупации заотары ездили на своих автобусах в удаленные гарнизоны, чтобы там поднимать политморсос, совершать свои выморочные ритуалы, читать выспренные стихи…
Вдруг водительская дверь автобуса распахнулась и на асфальт соскочил лысый гориллообразный молодец в форме рядового.
Он энергично размахивал руками-бревнами. По всей вероятности, принял бронированных гостей за своих.
«Странно, конечно, что обознался… Неужели настолько неопытный? Впрочем, что с него возьмешь: дем, получеловек… Да еще в денщиках у заотара! Должность, не способствующая житейской адекватности и быстроте реакции».
Субота, не дожидаясь специального указания Растова, сразу же прошил водителя очередью из крупнокалиберного.
Смерть наступила мгновенно. Безымянный дем рухнул наземь, раскинув мускулистые руки-бревна, словно лодка весла.
Это убийство могло показаться бессмысленно жестоким только гражданскому человеку, голова которого наполнена карамельными пацифистскими грезами. Растов же знал: в ухе убитого — радиогарнитура. Позвать на подмогу он может одним движением. А учитывая, что с ними больше не было танка ПТ-50 с его великолепной глушилкой…
Но капитан все равно был недоволен. Грязно сработали!
Раскатистое эхо пулеметной очереди разбудило, казалось, всех птиц Молибденового кряжа. Теперь они метались в неумолимо сереющих небесах с тревожными обвиняющими криками.
— Больше без моего приказа не стреляем, — глухо потребовал Растов. — Можем зацепить Нину.
— А где она вообще?
— Надо искать.
— Наверное, вверх по лестнице пошли, — предположил Чориев.
— Вот это мы сейчас с тобой и проверим. Прихвати «Алтай» и айда за мной…
— А мы? — спросил Субота обиженно. Ему страсть как хотелось поглазеть на Пещеру Дракона.
— А вы — согласно боевому расписанию, — Растов не стал потакать.
После уютной утробы Т-10 предрассветный воздух оказался неожиданно холодным. Но Растов не роптал. Напротив — наслаждался каждым касанием ветра.
«Вот не было бы заотара и Нины, не было бы войны… — думал Растов. — Сказал бы сейчас своим: старшим назначаю Фомина, езжайте домой без меня! А сам флягу с водой на пояс и — на вершину, козьими тропами. Чтобы там, сидя на яйле в опьянении мышечной усталости, глядеть на все со спокойной радостью человека, который знает, что в жизни важно, а что — шелуха…»
А вот Чориев, хоть и вырос в горах, не уставал роптать. Мол, холодина космическая, горы опасные, ногу чуть не подвернул, и хищных зверей, небось, полно…
Когда до Пещеры Дракона оставалась какая-то сотня ступеней, Растов услышал надсадные крики.
— Помогите! Кто-нибудь! Помогите! — кричала женщина на чистейшем русском языке.
И странное дело! То ли из-за выкрутасов акустики, то ли от нервного возбуждения Растов не смог определить: это кричит Нина или другая особа? При нем ведь Нина никогда не кричала. Она вообще говорила тихо — как и многие, кому в жизни пришлось много вытерпеть.
Растов вынул из кобуры пистолет АПТ и, перескакивая через три ступени, понесся вверх.
За ним, проклиная долю подневольного санчо пансы, поковылял Чориев.
Кави-усана Растов увидел сразу же. Тот стоял у края парапета, ограждающего скальный провал, который, собственно, и именовался Пещерой Дракона.
Заотар уже успел раскрыть походный столик. Успел застелить его белой скатертью и аккуратно расставить на нем культовую утварь неведомого Растову назначения — медный кувшин с водой, плотный пучок свежих розовых гвоздик, которые пахли нестерпимо, несколько неряшливых желтых свечей из верблюжьего жира, курительницу для благовоний.
Белое со струистым золотым шитьем одеяние заотара тоже было подготовлено, свисало с края стола. Но надевать его Кави-усан не спешил. Может, боялся запачкать?
На заотаре были обычные армейские штаны, которые облегали его тощие чресла довольно скверно, и несвежая рубашка, нижний край которой сзади выбился из-за пояса.
На вид Кави-усану было лет тридцать. Но Растов понимал: перед ним заотар, а значит, субчику могло быть и сорок, и двадцать четыре.
«Уж больно у них все по-другому. Живут жизнью избалованных, привилегированных мечтателей… Драться и то, небось, совсем не умеет. Развалится на запчасти с первого же хука! — с неудовольствием подумал Растов. — А вот пистолет у него очень даже может быть…»
Заотар был так увлечен своими культовыми приготовлениями — та рыженькая девушка-кошечка с шелковой фабрики, похоже, была совершенно права, Кави-усан хотел подгадать к рассвету, — что заметил Растова с Чориевым, когда было уже поздно бить в колокола.
— Руки вверх! — решительно потребовал Растов. Армейский переводчик «Сигурд» повторил то же самое тоном ниже.
Кави-усан как-то очень нелепо крякнул и похлопал себя по тому месту, где следовало находиться кобуре с пистолетом.
Кобуры там не было.
Заотар поднял руки в интернациональном жесте подчинения и принялся судорожно озираться — мол, куда делся водитель-телохранитель, почему медлит?
— Где Нина? — Растов не счел нужным представляться, он решил сразу схватить быка за рога.
— Нина? Ах, Нина… Госпожа Света, — с нездоровой хмельной мечтательностью пробормотал Кави-усан, глядя в серый хлопок случайных предрассветных облаков.
— Где Нина, я тебя спрашиваю? — с нажимом повторил Растов. — Не заставляй меня пытать тебя! И даже не думай тянуть время!
— Пытать… — На лице Кави-усана промелькнуло выражение гадливости. — Пытать? Меня?
— Тебя, тебя, — проскрипел Чориев, кровожадно потирая руки, как это делают злодеи в детской приключенческой киноленте. — У нас в кишлаке знаешь что с такими, как ты, делали?
— Нина в безопасности… И я люблю ее! — экзальтированно воскликнул Кави-усан.
— Есть мнение, что она зовет на помощь отнюдь не от избытка безопасности. — Растов начал приближаться к врагу с видом самым свирепым.
— Нина сейчас в лифте! Наверное, она просто испугалась! Но это временно! Она ждет церемонии там! Если бы она не начала драться, я бы не стал этого делать… А так… Мне просто пришлось ее связать! — затарахтел Кави-усан, загораживаясь от Растова обеими руками.
В этом жесте было так много детского, что Растов невольно содрогнулся.
«Ну что за театр он устроил, этот ненормальный? Неужели их не учат, в этих их духовных семинариях клонских, как бы они ни назывались, что это реально значит: быть настоящим мужиком и умереть по-мужски? Тяжело с ним… Чувствуешь себя каким-то бездушным палачом».
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
