I
Где-то в далеком мире…
Я шла вдоль дороги, не зная куда. Просто шла, чтобы делать хоть что-нибудь.
Давно покинув город, я брела все дальше и дальше, без смысла, без цели. Вокруг совершенно пусто, мир словно вымер. Высохшие деревья, выгоревшая трава — вот и весь унылый пейзаж. А еще — солнце, раскаленное, безжалостное — по капле высасывающее жизнь из моего мира, постепенно превращало землю в пустыню. И мы, считавшие себя венцом творения, скоро сгорим в адском пламени светила, которое давало жизнь, тепло и радость. Планета сгорит вся: люди, животные, птицы, насекомые. Растения погибли раньше. И нет нам спасения…
Сначала станет нечем дышать. Потом — яркая вспышка, и… дышать станет некому.
Немногие смогли смириться с этой мыслью. Движимые отчаянием люди метались в поисках спасения. Кто-то прятался, кто-то сошел с ума, а многие покончили с собой. Паника захлестнула города и села, и уже не имело значения как ты жил, чем занимался, что любил… Мой мир готовился умереть страшной смертью. И остается надеяться, что это произойдет быстро. Господи! Пусть это будет быстро!
Мимо меня мелькали люди с тележками, наполненными продуктами, словно мы умираем от голода, а не от жары. Люди не меняются никогда.
Вчера объявили всеобщую эвакуацию. Интересно, куда? Солнечную систему человечество так и не освоило, в просторах океана прятаться бесполезно: сомнительный выбор быть сожженным или сваренным в кипятке. Живьем…
Многие бежали на север. Глупцы — оттянут неизбежное на несколько секунд.
Внезапно, выйдя из состояния задумчивости, я остановилась и посмотрела на человеческую массу, преграждавшую дорогу. Перед моими воспаленными глазами предстал огромный бритый здоровяк метра два ростом. В наручниках. В тюремной робе. Он стоял в нескольких шагах от меня, сжимая в руках пистолет. Чуть дальше на дороге лежал перевернутый милицейский «бобик». Понятно — беглый зэк. Это добавляло колорита в такую однообразную в последнее время общественную жизнь. А мне должно прибавить ускорения, когда я побегу. Жаль, не успела. Хотя сдохнуть от пули, наверное, легче, чем сгореть заживо.
Зэк, что-то прошипев, схватил меня за руку и потащил прочь с дороги. Я заартачилась, но он, двинув меня в плечо, подтолкнул вперед. Его свирепый вид поначалу отбил мое желание сопротивляться. Но, пробежав несколько метров, я поняла, что мы приближаемся к небольшой лесополосе, и меня прорвало:
— Какого черта! — кричала я. — Куда ты меня тащишь? Пушка тебя не спасет, — прохрипела я, собирая остатки силы. — Солнце постарается!
— Заткнись и — вперед! — вежливости я и не ожидала. — Не для того выбрался, чтобы испечься как гриль.
— Мечтай! — как можно язвительнее заметила я. — Я-то тебе для чего?
Позади, в кустах раздались крики и выстрелы, а еще стало так жарко, что я решила заткнуться и не жечь легкие раньше времени. Будто не слыша приближающегося шума, зэк продолжал:
— Я знаю эти места. Где-то здесь старая шахта, — я с недоверием посмотрела на него. — Еще с прошлого века! Мы еще пацанами ее облазили. Там пересидим.
— Хозяин-барин, — усмехнулась я. — Вот и сиди на здоровье, а я пошла.
— Куда собралась? — пистолет оказался в опасной близости от моего лица.
— Отсиживайся где угодно, — в нос ударил запах пороховой гари. — Но это только продлит твои мучения. Там не выжить! Понимаешь? Это конец! — тут я внимательнее взглянула в лицо моего спутника: смуглое, хмурое, с глубоко посаженными глазами.
Ох, кажется, я его знаю. Более того, мы с ним вместе сидели. Девять лет. В школе за одной партой. Только изменился очень — повзрослел, погрубел. Недаром, я его не узнала. Такова моя судьба, последние минуты жизни провести с Сергеем, за любовь к пещерам и катакомбам, с детства прозванным Кротом.
— Ну, наконец, — скривил губы Сергей, — Думал, ты, как все потеряла голову от страха.
— Не настолько, — разозлилась я. — Только это дела не меняет! Мы в полной заднице из-за твоих ментов и солнышка, которое скоро кое-что нам подпалит.
— Шахта — это шанс.
— Бред, — его слова начали раздражать меня. — Да, я хочу жить, но это невозможно! Лучше встретить смерть лицом к лицу!
— Блин, прямо партизанка какая-то! — осклабился Крот — Но выбора то нет! Вряд ли ты сможешь объяснить тем резвым мальчикам, что минуту назад делала у меня на шее.
— Вот гад! — дала я волю эмоциям. — Сволочь!
— Лучше заткнись и пошевеливайся, — гаркнул он. — Надо было в школе кроссы бегать!
— Сам заткнись, а то кому-то что-то отстрелят.
Мы добежали до пещеры быстрее, чем можно было предположить. Судя по красочным выражениям, наши преследователи не рассчитывали, что мы скроемся с глаз так внезапно. Пробежав несколько метров в горизонтальной части шахты, мы рванули под уклон, спускаясь все глубже и глубже. В какой-то момент я ощутила толчок, стало нечем дышать и на краю сознания, прежде чем умереть, я почувствовала, что стремительно лечу куда-то вниз.
II
Я очнулась от холода. Уже странно, учитывая, что случилось. А что, кстати, случилось? Попыталась вспомнить — дорога, солнце, Крот с пистолетом, пещера и вспышка. Сознание прояснилось. Где бы я сейчас ни была, мне, похоже, лучше, чем остальным, я хотя бы жива. Ой, поторопилась. Я сижу на каменном полу, вокруг бегают крысы и я в кандалах. Боже, где я оказалась? Еще раз напрягла память. Пещера, Крот тянет вниз, я падаю и умираю. Или не умираю? Скорее всего, выжила. И где я сейчас? Сознание начало проясняться, и вспомнился недавний кошмар: я лежу на берегу реки, мне холодно, жутко болят лицо и руки. А потом какие-то люди подбегают и, схватив, куда-то волокут. Я сопротивляюсь, но не очень активно. Дальше — повозка, кандалы и тюрьма. Крот бы оборжался. Кстати, а где Крот?
Я попыталась осмотреть место, где меня держали и обомлела. Если это тюрьма, то какая-то неправильная. Нет, с решетками и камерами все в порядке. Они есть. Но выглядит все так, будто я в средневековом замке или в его декорациях. Хотя нет, здесь сплошной натурализм, возьмите хотя бы крыс, кандалы и кости на полу. Кости!!! Блин, где я? Заберите меня отсюда и верните туда, откуда взяли. Скрипнула дверь, в проеме показались две долговязые фигуры стражников, и вот я опять схвачена и меня куда-то волокут. Ну почему мне так везет?
