— А разве избыток соли не вредит организму? — спросил Коулмен. — Слышал, от нее вроде как можно подцепить какой-то гипер.
— Гипертензию. Это когда у тебя подскакивает кровяное давление, — поправил приятеля Серж. — Почему-то люди произносят это слово так, будто оно значит нечто плохое. А по мне, в нем определенно есть свой позитив. Вон как звучит красиво. Совсем как в кино. Оставайтесь на своих местах! Сейчас вас ждет щекотка нервов почище, чем в фильмах Хичкока. Нескончаемая гипертензия! Кстати, сколько там осталось?
Коулмен нагнулся и посмотрел на таймер.
— Восемь минут.
Серж набил в чемодан последние из вещей и закрыл крышку.
Коулмен поднял с пола спортивную сумку.
— Скажи, а почему ты не присоединил фольгу сразу к таймеру, а сначала к этой, как ее там, ртутной лампе?
— Потому что в таком случае не были бы задействованы «Волшебные пальчики». Зачем кого-то убивать, если в этом отсутствует некий высший культурный смысл?
— Зато мороки меньше.
— Больше, меньше, не в том дело. Главное — получить моральное удовлетворение оттого, что делаешь. — Серж склонился над кроватью. — Ну как, ты извлек наконец урок? Скажи, будешь снова издеваться над бедными пенсионерами?
Связанный человек затряс головой.
— А вот это уже приятно слышать, — удовлетворенно улыбнулся Серж и кивнул.
Связанный человек оторвал от кровати голову. В его глазах затеплилась надежда.
— Я только что сэкономил энное количество баксов на автостраховке, — произнес Серж, и они с Коулменом вышли за дверь.
Глава 4
Форд-Лодердейл
Деревянные шесты поддерживали молоденькие пальмы, недавно высаженные на крошечных заплатках газона, разбросанных по парковке торгового центра. Сам торговый центр располагался в десяти милях от побережья на зеленом, ухоженном участке суши, отвоеванном у знаменитых флоридских болот. Никакой промышленности, никаких жилых комплексов, никаких авторемонтных мастерских. Торговый комплекс был относительно небольшим, как и большинство супермаркетов в Южной Флориде, однако парковку при нем устроили просторную. А в часы затишья, когда наплыв покупателей невелик, она казалась просто необъятной — как, например, сейчас, в десять часов утра.
К тротуару у входа в торговый комплекс подъехал автобус с пенсионерами. Представители старшего поколения вышли на асфальт и устремились в магазин с поразительной для их возраста прытью. Кое-кто, опередив других, успел заполучить в свое распоряжение электрический скутер. Торговый комплекс был им хорошо знаком, и они чувствовали себя здесь как дома. Пенсионерам нравилось приезжать сюда за покупками рано утром. Торговые ряды практически пусты, никакой толкотни, никакой суеты. Купив все необходимое, пенсионеры заполоняли собой столики в кафетериях.
Среди других в торговый центр прибыли и трое старых приятелей. Когда-то их было шестеро, но с тех пор ряды значительно поредели. Как и многих их собратьев, этих людей вынудили покинуть стены привычного дома престарелых, когда там перестали принимать пациентов по медицинской страховке. В результате они были вынуждены переселиться в новый, только что отремонтированный и более дорогой. Разумеется, они были от этого не в восторге. Все трое были в свободных рубашках навыпуск.
Самый старый схватил электрический скутер и покатил рядом с приятелями. Те, опираясь на трости, зашагали в отдел мужских носков. Там они выбрали себе черные полупрозрачные носки, доходящие до середины икр. Тот, что на скутере, тоже забросил пару носков в прикрепленную к рулю корзинку и нажал на акселератор. Скутер моментально взял с места, причем на бешеной скорости. Задом наперед. Голова пассажира исчезла под спортивными куртками, гроздьями висевшими на стене.
— Сукин сын!
К месту происшествия моментально сбежался персонал. Их взорам предстала следующая картина: две белые ноги, торчащие откуда-то из-под вороха верхней одежды. Общими усилиями удалось вытащить скутер и_ его пассажира.
— Сэр, с вами все в порядке?
— Нет, с ним не все в порядке, — ответил его приятель. — Он полный идиот!
— Я тут ни при чем, — запротестовал водитель скутера. — Это все ваша дурацкая машина. Она сломалась.
— Почему-то под тобой вечно что-то ломается!
— Им давно пора навести порядок.
— Ребята, — подал голос один из трио, — давайте не будем заводиться. Зачем портить такой приятный день!
И они устремились в другой отдел.
— Хочу посмотреть обувь, — сказал тот, что на скутере, и вырулил в другой ряд.
— Мы будем в часовом отделе.
Два согбенных человека в рубашках навыпуск, шаркая, подошли к витрине и тросточками ткнули в стекло. Продавщица за прилавком была высокая, коротко стриженная брюнетка. Завидев престарелых клиентов, она улыбнулась сочувственной, однако вполне дружелюбной улыбкой. Ей почему-то вспомнился ее собственный покойный дедушка.
— Что вы хотели бы посмотреть сегодня?
На том, что повыше ростом, была шотландская кепка — такую обыкновенно носят игроки в гольф.
— Всю свою жизнь я обходился дешевыми часами. И теперь решил сделать себе подарок.
— Сколько примерно вы намерены потратить?
— Какая разница! — воскликнул тот, что пониже. Он был в соломенной шляпе и жевал зубочистку. — Все равно скоро на тот свет.
Продавщица и бровью не повела.
— У нас есть несколько красивых моделей, которые вам наверняка понравятся.
С этими словами она выложила на прилавке пару часов долларов по пятьсот за штуку. Перламутровый циферблат. Серебряные стрелки.
— Вы шутите? — сказал тот, что в соломенной шляпе.
— Что вы имеете в виду?
— На них нет никаких цифр. Даже простых отметок. Как, по-вашему, я узнаю по ним время?
— Сэр, чистый циферблат сейчас в моде.
— Понятно, в моде значит в моде, вот только не хотелось бы опоздать на собственные похороны. — Он подмигнул и ткнул локтем в бок своего напарника. — Ты понял, что к чему? Это такая новая мода. Дают меньше, а дерут с вас больше.
Продавщица собралась было убрать часы с прилавка.
— Подождите, — остановил ее тот, что в кепке. — Пусть полежат. Мне они вроде бы как приглянулись.
— А мне нужны с цифрами, — стоял на своем тот, что в соломенной шляпе.
По-прежнему улыбаясь, женщина протянула руку к витрине.
— Думаю, вам понравятся вот эти. Тонкие, изящные. Вы даже не почувствуете их на руке.
Она положила рядом с первой парой еще двое часов. Золотые, на черных кожаных ремешках.
