Галстук не обнаружился, но нашлись свитер с высоким воротом и пуловер. Тонкой коричневой шерсти, очень приятный, однако с парой дырочек на локте. Постояв с минуту в раздумье, Джеймс решил все оставить как есть и отправился на поиски графа. Скорее всего, тот ждет его где-то внизу.
Он легко ориентировался в путанице коридоров и переходов. Хотя вокруг царила кромешная тьма, она почему-то ему не мешала. Сбежав по лестнице, Джеймс самодовольно улыбнулся. Еще бы! Столько ночей он провел в этих лабиринтах, разыскивая посмеивающуюся над своим пылким преследователем Мадлен.
— Что вас позабавило, мистер Три? — раздалось за спиной. Голос графа звучал несколько отстраненно. — Рад, что отдохнули. Теперь, должно быть… вас мучит голод.
— Да, я голоден, — ответил Джеймс, оборачиваясь. — Но дело в том… — Он осекся, не зная, как выразить свои ощущения.
— Поверьте, я искренне вам сочувствую, мистер Три, — медленно произнес граф, оглядывая долговязого американца. — Чтобы привыкнуть к перерождению, потребуется какое-то время.
— К перерождению? — повторил Джеймс озадаченно. — О чем это вы? Я не понимаю вас, граф.
— Не понимаете? — Сен-Жермен сузил глаза. — Мистер Три, вы отдаете себе отчет в том, что с вами произошло? — осторожно спросил он.
Джеймс невесело рассмеялся.
— Кажется, я был ранен. Да, ранен, это именно так. У меня шрамы на руках и на ногах, некоторые очень глубокие. — Он нервно кашлянул. — Мы ехали в джипе. Что-то взорвалось, — то ли мина, то ли снаряд. Всем было плевать на то, что мы — журналисты, но я никого не виню. Даже не знаю, какая сторона в нас стреляла. — Плечи его передернулись. — Кому-то вдруг захотелось дать работу могильной команде.
— Вы проницательны, мистер Три, — заметил сочувственно Сен-Жермен.
— Я ничего больше не помню. Странно, да? Но тем не менее это так.
— Но что-то вы все-таки помните. — Граф двинулся по коридору к дверям, ведущим в гостиную, где состоялась их встреча. — Начните все сызнова, — предложил он.
Джеймс не был медлителен, но все же ему приходилось поторапливаться, чтобы не отставать от своего невысокого собеседника, и это обескураживало.
— У меня все путается в голове. Я помню взрыв и как меня выбросило из машины, но все остальное… мешается. Я, наверное, потерял сознание и очнулся лишь ночью. Не могу сказать, почему меня потянуло сюда. Думаю, раненым или контуженым даже в шоковом состоянии свойственно подыскивать для себя безопасное место, а я здесь бывал раньше, так что… — Он вошел в гостиную и замер на месте, пугливо прислушиваясь, как за ним закрывается дверь.
— Звучит в высшей степени разумно, мистер Три. — Сен-Жермен жестом предложил Джеймсу сесть.
— Это радует, — настороженно ответил Джеймс, усаживаясь на облюбованный им еще до полуночи стул.
Сен-Жермен также опустился на стул; отсвет каминного пламени неровно лег на его лицо, выхватывая из полумрака лишь тонкий, почти классический нос и губы, изогнутые в печальной усмешке.
— Мистер Три, как вы считаете, насколько серьезно вас ранило?
Джеймс ощутил сильнейшее беспокойство и, прежде чем ответить, одернул рукава пиджака.
— Наверное, достаточно тяжело. Но я все же добрался до Монталье, пройдя миль сорок, а то и все пятьдесят от места, где это стряслось. — Он провел ладонью по волосам. — Эти шрамы… Боже! Я был словно сам не свой. Такое случается, мне медики говорили, от сильных кровотечений. Но я встал…
— Да, — сказал Сен-Жермен. — Вы встали.
— И пошел сюда. — Неожиданно вздрогнув, Джеймс отвернулся.
Сен-Жермен выждал с минуту, потом снова заговорил:
— Мистер Три, то, что вы испытали, ввергло вас в шок, проходящий не сразу. Понадобится терпение, мое и ваше, чтобы в ходе нашей беседы вы смогли уяснить реальное положение дел.
— Это звучит зловеще, — с усилием произнес Джеймс.
— Не зловеще, — мягко поправил его собеседник. — Несколько интригующе и тревожаще, может быть, но не зловеще. — Он сел поудобнее, вытянув ноги. — Мистер Три, Мадлен дала мне понять, что она вам рассказывала о своей сущности. Это правда? — Вопрос был излишним, ибо Мадлен извещала его обо всех сложностях своих отношений с американцем. Журналисту многое говорилось, но тот упрямо отказывался вникать в вещи подобного рода.
— Правда лишь то, что она сообщила мне кое-какие подробности своей биографии, например дату рождения, а я взял это на заметку и…
Сен-Жермен сдвинул брови.
— А вы не преминули проверить ее слова?
— Да, — вздыхая, признался Джеймс. — Она сама на том настояла. Да и мне было любопытно ознакомиться с историей аристократической французской семьи. — Он зябко потер ладони, впадая в прежнее нервозное состояние.
— И что же вы обнаружили? — вежливо, почти равнодушно спросил Сен-Жермен, но что-то в его темных глазах, заставило Джеймса поторопиться с ответом.
— Ну, что действительно существовала некая Мадлен де Монталье, родившаяся в восемнадцатом веке, и что она умерла в Париже в тысяча семьсот сорок четвертом году, едва достигнув двадцатилетнего возраста. Мемуары гласят, что эта девушка была просто красавицей. — Журналист помолчал. — Так же как и Мадлен.
— Это вас удивило? — спросил Сен-Жермен.
— Ну, в одной семье… — вяло заговорил Джеймс и сбился. — Старинный портрет очень схож с ней, что давало повод Мадлен утверждать, будто он написан с нее. — Последние слова американец проговорил очень быстро, словно боясь вдуматься в них, и затих.
— Но вы в том сомневались, — подсказал Сен-Жермен. — Почему?
— Слышали бы вы ее бредни! — взорвался Джеймс, вскакивая со стула. — Она заявляла… — Он вновь осекся и устало вздохнул. — Послушайте, я знаю, что вы когда-то были ее любовником. Вам должны быть известны ее фантазии на свой счет.
Журналист умолк, глядя в огонь и прислушиваясь к собственным ощущениям. Главными из них были странное беспокойство и голод, который с каждой минутой грыз все сильней. Если бы ему дали поесть, возможно, нервозность ушла бы. Перед его внутренним взором зароились бесформенные видения, потом из них вырисовалась столовая с высокими окнами. Он ужинает. Мадлен сидит напротив, в углу. Она ведь и впрямь никогда с ним не ела. Джеймс передернулся, потом попытался припомнить вкус соуса к рыбе, и его чуть не стошнило.
— Я знаю о них, — донеслось до него как сквозь ватную пелену. — И знаю, что вам говорилось. Еще лет двадцать лет назад Мадлен безуспешно пыталась вам втолковать, что она не совсем человек, ибо однажды волей судеб ей пришлось стать вампиром. Вы этому не поверили, мистер Три. Как не поверили и тому, что вам после смерти уготовано то же. Однако все это чистая правда. Примите ее, мистер Три.
Джеймс обернулся так резко, что едва устоял на ногах.
— Ну да! Клыки, черные плащи, кладбища и подобная всячина. Мадлен никак не может быть с этим связана.
