сообщал о юоо православных солдатах, служащих в разных прусских полках. Цифра требует уточнения, так как на первый взгляд видится несколько завышенной. Но следует помнить, что русские православные люди могли попасть в прусскую армию не только с территории России. В Речи Посполитой русских православных людей жило в то время очень много, так как Белоруссия и правобережная Украина входили в состав этого государства. Вербовщики из Пруссии всячески заманивали их на службу в прусскую армию, и многие соглашались. Православных из Речи Посполитой могло служить в прусской армии даже больше, чем выходцев из России. Поэтому наличию русских солдат в гарнизоне Кёнигсберга, а также в гарнизонах других прусских городов, удивляться не приходится.
Курт Форстройтер отметил особую заинтересованность прусского правительства православной церковью Кёнигсберга в период с 1737 по 1745 гг. Каким-то образом это касалось судебного спора о принадлежности Радзивилловского архива, со времён князя Богуслава Радзивилла хранившегося в Кёнигсберге[40]. Католическая ветвь семьи Радзивиллов хотела вернуть этот архив в Речь Посполитую. Большая часть его была возвращена в обмен за обещание соблюдать права греческой и евангелической церквей во владениях Радзивиллов. Представлять интересы евангелистов и православных должен был кёнигсбергский польско-реформаторский пастор Каркеттель. Впрочем, эта линия прусской политики всё больше переходила из церковно-политической в политическую область. Права православных и евангелистов в Речи Посполитой будут нарушаться и дальше, что станет одной из причин последующих разделов этого государства между Пруссией, Австрией и Россией.
Судьба каплицы (часовни), построенной в предместье Klapperwiese, остаётся неизвестной. В конце XIX века на улице Klapperwiese в Кёнигсберге существовала баптистская молельня.
Вполне возможно, что здание русской каплицы (часовни), либо земельный участок, на котором она стояла, перешли каким-то образом баптистам, а те оборудовали там свой молельный дом. Находилась каплица где-то в районе соединения нынешних калининградских улиц Портовой и Полоцкой. В годы второй мировой войны здание часовни было окончательно разрушено.
Видимо, именно материальными причинами можно объяснить тот факт, что после отца Антония (Пашковского) наличие постоянного православного священника в Кёнигсберге не прослеживается, хотя богослужения в этом городе не прекращались вплоть до начала Семилетней войны. Германский историк Гаузе так написал о созданном в годы Семилетней войны православном храме Кёнигсберга:
«Штейндаммская церковь была со значительными издержками перестроена для греческого богослужения и в 1760 году с большой торжественностью освящена архимандритом Ефремом – чуждое зрелище для бюргеров, глазевших с улицы. До того греко-кафолическая община, состоявшая из солдат и нескольких студентов, совершала богослужения в бывшей французской церкви и платила за это помещение ту же арендную плату, что и прусский полк, использовавший её для своих богослужений»[41].
Таким образом, через какое-то время после смерти Квасовского православная община Кёнигсберга оставила свою часовню в предместье Klapperwiese и снимала для проведения богослужений т. н. «французскую кирху». Эта кирха использовалась православными и тогда, когда Кёнигсберг был занят русскими войсками, вплоть до освящения храма в честь Воскресения Христова. История «французской кирхи» следующая. После изгнания Людовиком XIV протестантов (гугенотов) из Франции в Кёнигсберге появилась французская община. В 1733_1736 годах для этой общины было сооружено здание церкви по планам известного «придворного» архитектора Шультхайса фон Унфрида. Оно находилось на улице Konigstrasse (сейчас улица Фрунзе).
Французская реформатская кирха в Кёнигсберге
Интерьер Французской реформатской кирхи
За церковью находилась территория старого французского кладбища. Сейчас на этом месте стоит «Дом Быта». Здание церкви было сильно разрушено во время Второй мировой войны, его руины были окончательно снесены в 1967–1968 годах. В настоящее время на месте здания церкви располагается парковочная площадка рядом с «Домом Быта». А до 1760 года здесь проводились православные богослужения.
Со смертью Квасовского прекратилась в Кёнигсберге и издательская деятельность на русском языке. Оборудование типографии, очевидно, было продано. В середине 1730-х типография Копиевского обнаруживается в университете Галле (Германия), где в кружке галльских пиетистов под руководством Августа Франке и его учеников идет активная работа по переводу и изданию на славянском языке важных богословских трудов пиетизма. Дальнейшая её судьба неизвестна. Спустя столетие новая русская типография в Восточной Пруссии была создана старообрядцами в городе Иоганнисбурге (ныне – город Пиш воеводства Вармия и Мазуры). Но это уже другая история, к которой мы обратимся позже. А сейчас для нашей темы более важны события Семилетней войны, так как в её годы Пруссия временно управлялась российским генерал-губернатором, и в ней появились-таки православные священники-капелланы и православные храмы.
Глава 2
Православные храмы в Пруссии в годы Семилетней войны
Повествование о деятельности Православной церкви в Пруссии в годы Семилетней войны (1756–1763 гг.) занимает в нашей работе особое место. Выше говорилось о том, как скуповатый прусский король отказался от создания штатной должности православного капеллана при Кёнигсбергском гарнизоне. И вот по иронии судьбы спустя два десятилетия эти православные капелланы появились в Пруссии в изрядном количестве. Русская армия того времени была преимущественно православной. В XVIII веке рекрутские наборы не распространялись на Эстляндию и Лифляндию. Необязательной была служба для мусульман Башкирии и татар Астраханской губернии. Среди нижних чинов регулярных полков Русской императорской армии практически отсутствовали мусульмане, католики и лютеране. Практически все были православными христианами.
«Еще до поступления в армию все потенциальные рекруты исповедовали православие, были глубоко набожными, имели уважение к священнослужителям. С момента своего рождения будущие нижние чины росли в обстановке религиозного культа. Вся окружающая среда – родственники, деревенские старожилы, священнослужители, богослужения, передающиеся из поколения в поколения рассказы о ратных успехах православного воинства, о роли православия и патриархов в объединении русского народа в борьбе с иноземными захватчиками формировали сознание потенциального рекрута в духе православного миропонимания.
Главной ценностью для них (воинов), как и для всего русского народа, были Бог и Царствие Божие. Эта установка определяла идеологические и поведенческие стереотипы военнослужащих, их сознание и культуру»[42].
В каждом полку существовала походная церковь, и при ней был священник. В соответствие с Артикулом военным (1715 год), должность священника вводилась в полковой штат. Это подтверждалось Воинским уставом Петра I, утверждённым 30 марта (10 апреля по н. ст.) 1716 года. В первой же главе устава, именовавшейся «О страхе Божии», от каждого военного человека-христианина требовалось жить честно в соответствии с христианскими заповедями, не лицемерить перед Богом, а уважать Всевышнего, определившего христианина выполнять долг воинский. За отступничество от веры, проповедование чуждых православию идей, явлений, ритуалов и традиций (язычество, чернокнижие, сектантство, богохульство, чародейство, колдовство и т. д.) устав вводил смертную казнь и телесные наказания.
Этим же уставом определялись правовое положение полкового священника, его обязанности, основные формы деятельности, график проведения богослужений в течение дня. Так, богослужения должны были проводиться три раза в день в присутствии всех имеющихся в расположении священнослужителей,
